– Это скалы на Далавар-ривер в Пенсильвании, округе Бакс.Они звенят, словно колокола. Несколько лет назад я присутствовал на собранииИсторического общества. Там был один ученый, который играл разные мелодии наобломках скал. Это какие-то вулканические породы.

Холмс улыбнулся.

– Полагаю, вы на ошибочном пути, полковник, – сказал Холмс.– Вспомните, что мы не в Штатах и, по сути дела, не в Англии. Это Уэльс. И есливы извините меня, я сейчас лягу спать. Утром надо еще кое-что приготовить длядальнейших поисков.

Было свежее солнечное утро, когда меня разбудила миссисУильямс. Пока я брился, она суетилась в кухне, и, когда я вышел в столовую,полковник Харден уже сидел за столом. В раскрытые окна были видны залитыесолнцем холмы, и мое вчерашнее невеселое настроение сразу улетучилось. Из кухнидоносились аппетитные запахи.

Я сел, и полковник налил мне чашку кофе.

– Доброе утро, доктор, – сказал он. – Мистер Холмс рановстал и уже ушел из дому.

Я очень удивился, так как думал, что Холмс еще в постели.

– Встал и ушел! – воскликнул я. – Это так на него не похоже.

– Ну, как я догадываюсь, у него есть какие-то дела, –ответил полковник. – И я полагаю, он нам все объяснит, когда вернется, а можетбыть, и нет, если не захочет.

Миссис Уильямс едва успела подать нам завтрак, как стукнулавходная дверь и вошел Холмс с деревянной тростью в руке, взлохмаченный от ветраи раскрасневшийся от ходьбы. Потирая руки, он улыбнулся и направился к столу.

– Самого доброго вам утра, джентльмены, – сказал онприветливо. – Ватсон, думаю, что ваши рекомендации относительно ходьбызаслуживают некоторого внимания. Быстрая прогулка по вересковым пустошам иболотам вызвала у меня аппетит.

За все время нашего знакомства Шерлок Холмс никогда непрогуливался ради моциона, несмотря на мои постоянные увещевания. Не замечал ятакже, чтобы он изменял своим привычкам.

Поэтому я понял, что краска на его лице и улыбка вызваны нестолько ходьбой и утренним свежим ветерком, сколько тем, что подтвердилоськакое-то его предположение, о котором он ничего нам не сказал.

Покончив с обильным завтраком, Холмс закурил трубку и сноваулыбнулся.

– Я попросил миссис Уильямс приготовить нам холодный второйзавтрак, – сказал Холмс. – А если вы возьмете свою камеру, полковник, мы сможемоправдать нашу репутацию археологов, одновременно наслаждаясь чудесной погодой.

– А у меня создалось такое впечатление, что вам нужно кчему-то подготовиться, – сказал я, удивленный хорошим настроением моего друга.

– Мои приготовления уже наполовину закончены, – ответилХолмс. – А вторая половина зависит от других людей и может затянуться надень-два. Мы можем воспользоваться перерывом в делах.

Харден достал фотокамеру, и мы отправились в путь намаленькой, но крепкой повозке миссис Уильямс. Мой друг повез нас к западнойчасти холмов, где они возвышались над вересковой долиной, плавно поднимающейсяк покрытой трещинами скале, напоминавшей замок, созданный природой на самойвысокой части холмистой гряды. С этих высот можно было увидетьПринси-пэлити[19], сверкающие волны моря и, по словам Холмса, даже берегаИрландии.

В долине Холмс показал нам пересекающиеся каменные круги –то, что осталось от поселений наших предков, и полковник их сфотографировал.Все это время Холмс обрушивал на нас поток сведений об этих древних памятникахи кельтиберах, которые их создали. Он пояснил, как его знание халдейскогоязыка, который он считал праотцом всех европейских языков, помогло ему узнатьисторию наших предков. Он рассказал нам о маленьких, смуглых, темноглазыхлюдях, которые пришли в эти края, по их собственной легенде, «из земли заКонстантинополем» и принесли с собой язык, производный от праотца всех языков,и почитание восточного культа Великой Богини-Матери.

И, глядя на одинокий камень, возвышающийся среди зарослейвереска, Холмс объяснил, как эти люди поставили его и почему и что корни этогокульта в Северной Америке и Средиземноморье.

Холмс всегда зачаровывал своим умением рассказывать, и я могслушать его часами, но сегодня я чувствовал, что его ум и внимание заняты нетолько давно минувшими событиями. Я достаточно хорошо знал Холмса и понимал,что когда он направляет свою трость к горизонту, то одновременно оченьвнимательно своим необыкновенно зорким взглядом охватывает близлежащиеокрестности.

Мы дошли до тропинки на северном склоне холмов и, когдаповернули направо от нее, перед нами открылся такой захватывающий вид, которыйвряд ли встречался мне когда-либо.

Над цветущим травяным ковром поднимались изъеденные временемострые и неровные гранитные колонны, поддерживающие плоское перекрытие.Очевидно, это было одно из древних захоронений, руины которых разбросаны повсем нашим западным графствам и которые представляют собой места упокоения тех,кого народ особенно почитал. Именно поэтому предки и выбирали такиеторжественно-величественные, прекрасные в своем драматизме места для могил.Обрывистый склон холма спускался к морской бухточке, ярко сверкавшей на солнце,а за ней гряда простиралась далеко на север.

Пока Харден снимал виды, мы с Холмсом открыли рюкзаки идостали припасы миссис Уильямс. Солнце стояло высоко, и на небе не было ниодного облака. Мы сидели в тени древней могилы и закусывали. Наш поход похолмам и плотная еда клонили в сон, и вскоре я заснул, удобно опираясь спинойоб одну из колонн.

Когда я проснулся, то увидел, что Хардена тоже сморил сон.Холмса не было видно. Как только я встал, полковник тоже проснулся.

– А где Холмс? – спросил я.

– Он сказал, что ему надо порастрясти слишком плотныйзавтрак, и ушел вон в том направлении, – ответил полковник и указал на юг.