проходит с непрерывным постоянством, да, собственно, сам процесс перевариванья пищи предполагает микроорганизмы в самом максимальном изобилии, так что тут, так, вроде бы, пока что и не скажешь, что такое, а способно навредить. Опять же, было, и уже о чём-то вот таком и как-то думал — обычно для замеса хлеба яйца если и используют, то только неоплодотворённые, то есть, по сути, и не скажешь, что и мёртвые, тут жизнь не появилась, чтобы умереть, отсюда вывод — значит просто не живые, а это значит, что и замараться от такого, раз там убиенной жизни нет, нельзя. Вот потому-то, полагаю, и в главной молитве при одном из вариантов должного прочтения хлеб звучит, и в Торе хлеб с виноградом непосредственно указан, как достойная и даже вроде как желательная пища. То есть, всё говорит о том, что хлеб людям есть уж точно не запрещено. Что же касается тех, запрещённых к потреблению в пищу, любых частей умерших тел, то, очень может быть, что тут можно нащупать разрешение для тех противоречий, которые рассматривались выше, и оказались связаны с протезами и вставками в тело от различной медицины. Ведь в этом всё, в таком уж точно жизни явно нет, (ну, разве что в каких-нибудь лекарственных бактериях, но это всё такие же, обычнейшие микроорганизмы, такого в жизни и без медицины много, и всякое такое, в том числе и в теле, и возрождается, и помирает непрерывно, постоянно, всюду. Такое, в сущности, сопровождает весь процесс существованья.) А тут, когда вопрос встаёт о следе после некого живого, который остаётся, так всё это получается, на том, что составляло и формировало жизнь на момент смерти, то тут, сразу, в разные стороны расходятся два варианта — смерть может приключиться потому, что плоть утратила свою возможность далее поддерживать процесс подобного объединенья, (наверно и за это надо понести ответ, только вопрос, кому ответить-то за вот такое?), а может стать каким-то результатом умерщвления путём элементарного убийства (Тут всё возможно перечислить, начиная от тех механизмов, что тем несчастным курицам их головы по ходу дела задирают, так, простенько и, в общем-то, по ходу линии перерезая горло, и вплоть до создания чего-то супер специфического, но, главное, чтоб от такого кто-то умер.). Когда рассматриваешь весь такой вопрос, то первое, что ясно — тут важней всего эмоции, то есть те чувства, что испытывает от такого умирающий, и те, что подвигали на свершившееся вот того, кто всё подобное, по ходу дела, воплотив, а всё-таки вот так осуществил, убив. Кого и сколько жертв, где приключилось, как? Всё говорит о том, что след останется, и вот такому следу и марать, и вот таким-то и мараться так, что точно, ни в какую не отмоешь. То есть, важней всего морально-нравственный след из тех эмоций и на том материальном, что останется после свершённого по факту? Что ж, любопытно всё-таки там всё, если задуматься ну хоть немножко о чём-то вот подобном! НИЖЕ ПОВТОРЕНИЕ ТЕКСТА ВАРИАНТ НОМЕР ДВА (при чтении подряд читается не лучшим образом)

ВАРИАНТ НОМЕР ДВА ПРИ РАССМОТРЕНИИ В КЛЮЧЕ НОВОГО ВЗГЛЯДА

И так, запишем те идеи, что пришли в голову и касаются некоего горения того или иного образа при приближении оного к Божественному Сиянию. Идея с многими специфическими вопросами своими, в действительности, если на всё это теперь оглянутся, осмотрится несколько по-особенному, и это притом, что, учитывая былые известия, не нова. При этом, и в основах, да и в принципах своих всё выглядит и одновременно, скажем так, довольно просто, и одновременно более чем непонятно и необъяснимо. Ведь те, кто там, похоже, вроде как страдают от своей сверх близости к Божественному Свету, лица подобные далеко не просто так попали в число тех, кто может отличиться вот такой сверх близостью, тут все и к вот такому состоянию как раз допущены, и именно уж не иначе словно избранные среди многих. Во всяком случае, когда о всём подобном что-либо рассказывают, всё подаётся именно вот так — вот этот или же вот тот, так отличился в ходе приключившегося там, тогда, при жизни, что Господь сказал отмеченному: «А ныне можешь подойти гораздо ближе прочих!», но тот, кого так выделили-наградили, только начав, и как можно такое-оное понять, не слишком сильно приближаться, одновременно тут же начинает жаловаться на происходящее — глаза слепит, всё и всюду словно бы горит, как будто весь в огне, о, пожалей такого недостойного, добрый и милостивый Господин! При этом, кому именно адресованы все эти жалобы, так вроде сразу и не скажешь. Толи всем тем из тех, кому так приближаться к Свету столь желанному, Божественному, не сказали, толи вот именно всё Повелителю-Творцу, которому пред тем, как надо понимать, благие славословия всё время пели, сплошь нечто хвалебное говорят. И тут ответ на вот такой вопрос, если напрашивается, то достаточно двоякий. Если всё пелось тем, кому так приближаться не сказали, а именно описаниям таких сторонних наблюдателей и обязаны возникновению повествований, о всяком вот таком вещающих, как и тому, что знаем о подобном вот, произошедшем, хоть чего-нибудь, при этом со времён по меньшей мере древних, то тут ещё большой вопрос, что же за чувства те повествования несут? Панический страх, необоримый, перед Властелином? При этом полный некого ехидства, так свойственного обойдённому? Мол, вот того теперь так подозвали, всем вот таким открыто возвышая над иными, вот и страдай-гори! Иль тут скорее во главе угла именно страх сплошь в отношении того, а как же следует теперь тут самому себя здесь повести? Петь славословия и жутко, сверх панически бояться, что вдруг услышат, подзовут, и тогда тоже вот такой, слепящий, обжигающий огонь охватит?

Вся ситуация, а выглядит достаточно нелепо. Но это если посмотреть на ситуацию в том, старом русле. А если тот взгляд, но в новом варианте русла с некоторых пор организуется? То, своё собственное, новоявленное рассмотрение ситуации позволяет видеть все кардинально по-иному — тот, кто сподобится преодолеть определённый порог именно в качественном плане, как надо понимать, уже тем будет отличаться, что обретёт способность посмотреть на всю ситуацию принципиально далеко не так, как вся картина, и притом далеко более в низком качественном взгляде и описывается. При той всей ситуации с величием Сияния Величия, тому, кто превозмог тот свой порог, и тот, Бушующий в своём Сиянье Свет, всем восприятьем будет так же, как тот, имевший место взгляд от поверхности Солнца, протуберанцы представлялись некой квинтэссенцией из