В последний раз перед поворотом мелькнула спина с сильнозастиранной надписью наискосок «Спортлото». Буква «С» помещалась на левойлопатке, а последняя «О» скрывалась за узким ремнем штапельных брючат.

— Федор, что он там делал? — повторила Марина. — Зачем онтам стоял?! В кустах?! Или он следил за нами?

Федор Тучков пожал плечами. Фиолетовая распашонкаколыхнулась.

— А… с какой целью за нами можно следить?

— Может быть, преступник — это он и есть?! ГеннадийИванович?!

Федор Тучков поморщился как-то на редкость выразительно, апотом сказал учтиво:

— Я не стал бы делать никаких выводов, пока нам ничего неизвестно.

— Но он там стоял, когда мы шли мимо! А шли мы, междупрочим, на стоянку, чтобы проверить, на чем приехал Паша!

— Кстати, нам надо поторопиться, если мы хотим еще немногопогулять. Здесь довольно далеко.

— А раз он там стоял, значит, мог слышать, о чем мыговорили!

— Помнится, мы вспоминали фамилии нашего кота и собаки.Также смотрели на лошадей.

— А что, если он шел за нами от самого корпуса? Или… Федор,он мог видеть, что мы смотрели книгу! Он мог видеть и решить, что мы что-тознаем!

— Между прочим, уже второй час.

— Почему я не догадалась посмотреть, кто такой этот ГеннадийИванович!

— Геннадий Иванович работает в «Моссельхозпродукте». Старшимспециалистом.

— Откуда ты знаешь?

— Ну, я-то как раз посмотрел, — заявил Федор ТучковЧетвертый.

— Это ничего не значит! Он может быть кем угодно! Вернее,кто угодно может быть преступником, даже старший специалист«Моссельхозпродукта». Но если преступник — он, значит, у него должны бытьмотивы. Какие у него мотивы? А, Федор?

— Не знаю, — признался Тучков Четвертый. Марина отчаянносоображала.

— Но если убийца — Геннадий Иванович, выходит, что покойникимел к нему какое-то отношение, да?

— Очень тонко подмечено.

— Какое он мог иметь отношение к покойнику?

— Понятия не имею.

— Вполне возможно, что покойник и его тоже шантажировал.

— Признаться, я уже несколько запутался в том, кто когошантажировал.

— Смотри. Если покойник действительно был шантажистом, онвполне мог шантажировать и Геннадия Ивановича тоже. И тот мог его убить. Онубил и решил, что все в порядке. Никто ничего не узнает — просто несчастныйслучай, утонул человек в пруду, да и все. Неожиданно мы узнаем, что этоубийство, а вовсе не несчастный случай. Геннадий Иванович пугается, а тут ещеприезжает Павлик, который вполне может быть шантажистом номер два.

— А Валентина Васильна номер три.

— Да. — Она так увлеклась, что не обратила внимания на то,что Федор неожиданно полез в траву, наклонился и стал там шарить. — Павликзапугал Веронику или угрожал ей, ведь он вполне мог подумать, что это она убилаего приятеля! Она боится и думает, что он отомстит ей! Поэтому она и кричала,что ее смерть будет на его совести, как будто у таких людей может быть совесть!

— На.

— Что?!

— На.

Марина перевела дыхание. Прямо перед ее носом былашироченная ладонь с сильно вырезанными линиями — какие там бывают линии, жизнии любви, что ли? — с желтыми бугорками мозолей. На ладони лежала земляника,всего несколько крупных, красных июльских ягод. Они пахли забытым, сказочнымзапахом.

— Уже земляника началась, — буднично сказал ТучковЧетвертый.

— Началась, — пробормотала Марина, рассматривая ягоды.

— Ты любишь землянику?

— Кто же не любит землянику?

Высоко-высоко вверху шумели березы, лес как будто вздыхал.Марина осторожно взяла у него из ладони земляничину. Он смотрел.

Разве она могла съесть ее, когда он смотрел?!

— А вы… ты?

— Что?

— Не любишь землянику?

Федор Тучков Четвертый свободной рукой взял Марину за шею,притянул к себе и ссыпал все ягоды до одной ей в рот. После чего зачем-топонюхал ладонь и пошел вперед по тропинке. Через несколько шагов он оглянулся ипомахал рукой. Как ни в чем не бывало помахал.

— Догоняй!

Марина потрусила следом. В голове у нее шумело и как будтоберезы качались.

Все оттого, что он приложил свою ладонь к ее губам. В ладонибыла земляника.

Она догнала его и пошла, в упор рассматривая фиолетовуюспину.

Спина сделала оборот, и перед ее носом оказалась обширнаягрудная клетка — из распашонки воздвигалась массивная шея с железной цепочкой.Марина твердо решила, что больше никуда смотреть ни за что не станет.

— Нам обязательно идти на стоянку?

— Да. Мне надо проверить свои… подозрения.

— Подозрения, — повторил Федор Тучков странным тоном. — Ну,конечно.

Машину сына Павлика они нашли очень быстро.

Она стояла близко к воротам, наверно, потому, что приехалатолько вчера поздно ночью.

— Ну вот, — удовлетворенно заявила Марина, едва взглянув нанее, — я так и знала.

И перевела на Федора Федоровича торжествующий взгляд.

Машина — «Мерседес», не слишком новый, но достаточноугрожающий, — оказалась именно такой, как она и предполагала. Она даже похвалиласебя тихонько.

Тонированные стекла отражали дневной свет, и казалось, будтовнутри был гроб. Марина приставила ладони ко лбу козырьком и придвинуласьвплотную к окну.

Рассмотреть, что там, было трудно. Угадывалось что-то какбудто белое и длинное на переднем сиденье, а больше ничего.

— Эй! Чего надо?! Отойдите от машины сейчас же!!

Голос был не слишком громкий, но угрожающий, какой-то такой,что Марину продрал мороз, и она отпрыгнула назад, зацепилась за ржавую цепь,ограждающую каждое «парковочное» место, боль взметнулась из коленки и ударила вголову и проткнула ее насквозь, как гнилую тыкву.

— Отойдите от машины!

Павлик в зеркальных очках, шортах и без майки приближался кним со стороны ворот. Бицепсы, трицепсы и также прочая мышечная масса сверкалина солнце, перекатывались и поигрывали. Чугунный лоб нахмурен, отчего бульдожьискладки наползали на очки. На правом пудовом кулачище болталась кожанаясумочка, именуемая в народе «барсеткой», а к шортам спереди пристегнутмобильный телефон в кожаном футлярчике.