— Прекрасно. Да вы садитесь, Ольга Вячеславовна, — Булавин засуетился, убрал со стула на кровать пакет Крутихина.

— Нет, спасибо, я ненадолго. Я хочу еще сделать здесь несколько снимков на смартфон, ну, что не секретно, — она улыбнулась Булавину.

— Тогда я тоже не буду садиться.

— Почему?

— Если дама стоит, то мужчина не имеет права сидеть. Огрызки интеллигентского воспитания, — усмехнулся Булавин.

— Тогда я сяду на стул, а вы садитесь на кровать. — Она села на стул напротив Булавина. — Как голова, не кружится? Не тошнит?

— Да все нормально. Слабость только небольшая.

— Это пройдет. Я один раз, когда была лейтенантом, дыхнула зоманом, выворотило все внутренности. Похудела на четыре килограмма.

— Представляю, какая вы были, если и сейчас-то вас крупной не назовешь. Как руководство оценило вашу работу?

— Нашу работу, товарищ подполковник, — поправила его женщина-химик сделав ударение на слове «нашу». — Руководство оценило всю операцию со знаком плюс. Ну, скажем так, на три с плюсом. Кириллов, конечно, поворчал: «Надо было сразу утилизировать термическим способом». Это ведь я настояла на утилизации с помощью реагентов.

— А что с норвежцами? Почему Москва не устроила скандал?

— Как я поняла из разговора с генералом Кирилловым, Москва не пошла на обострение, так как у нас в Норвегии планируется какой-то крупный проект, поэтому устраивать бучу невыгодно не им, ни нам. Хорошо, что обошлось без жертв. Ульрих Романович, у вас ведь скоро истекает срок контракта?

— Да, через три с половиной месяца гражданский человек, — Булавин грустно улыбнулся.

— Что думаете делать на гражданке?

— Не знаю, не решил еще.

— Если я вам предложу поработать у нас в лаборатории в Мурманске. Я с Кирилловым переговорила в отношении вас. Он не против, как вы к этому отнесетесь?

— Никак. У меня в Мурманске никого нет, да и жилья тоже. Единственное близкое существо в моей жизни был Джек, но он погиб.

— Я так не думаю, что Джек ваше единственное близкое существо, — Ольга пристально посмотрела в лицо Булавину, глаза ее блестели. — А в отношении жилья не беспокойтесь. Если вас устроит комната в моей трехкомнатной квартире, то первое время можете пожить у меня.

— А как же ваш мужчина Макс?

— Я думаю, Макс будет не против, — Ольга озорно улыбнулась. — Но это не мужчина, а собака, порода алабай. Мне кажется, вы с ним поладите.

— Вот как, — Булавин с изумлением уставился на Беленко. — А я-то думал…, — он не договорил, встал, начал ходить по палате.

— В общем, предложение вам сделано, — Ольга Вячеславовна тоже встала. — Вот моя визитка, — она протянула Булавину маленький картонный квадратик, — надумаете, звоните в любое время.

— Конечно, позвоню, — сдерживая волнение, воскликнул Булавин.

Он проводил женщину до двери.

— Выздоравливайте, Ульрих, — тихо сказала Ольга Вячеславовна, протянула ему руку.

Он схватил ее руку двумя руками и держал ее несколько секунд, в течение которых восторженно смотрел в блестящие глаза Ольги Вячеславовны.

Женщина вынула руку из его ладоней, приподнялась на цыпочках, приблизилась вплотную к мужчине, быстро чмокнула его в щеку и также быстро покинула комнату. Булавин, счастливый и глупый, долго рассматривая визитку майора Беленко.

Посол Норвегии стоял в приемной министра иностранных дел, словно застывшая статуя. Одет по протоколу, ничего лишнего, лицо — маска. Он рассматривал картину на стене, портрет Горчакова.

Дверь в кабинет министра открылась, вышел молодой человек в строгом костюме, белом галстуке.

— Прошу, господин посол, — переводчик рукой пригласил дипломата в кабинет министра.

Посол вошел в просторный кабинет. Переводчик прошел за ним, закрыл дверь. У стола стоял министр иностранных дел России. Он был тоже официален: в деловом костюме, пиджак застегнут на все пуговицы, обычно добродушное лицо отражало деловую сосредоточенность.

— Господин посол, — министр с черной папкой в руке вышел вперед, встал перед норвежским дипломатом, начал речь на русском языке, — я пригласил вас для того, чтобы вручить вам ноту протеста в связи с инцидентом на нашем острове Виктория в Баренцевом море. — Он раскрыл папку, стал зачитывать документ. — 26 апреля ваш военный корабль без разрешения и предупреждения вошел в территориальные воды Российской федерации. Подойдя к острову, Виктория члены военного корабля высадились на острове с неизвестной нам целью. На острове находились наши военнослужащие, выполнявшие свой служебный долг. Они в корректной форме указали капитану корабля Свенгсону на факт нарушения вашими подданными нарушения границы России, предложили им немедленно покинуть остров и территориальные воды России. Норвежские моряки игнорировали эту просьбу, а на следующий день обстреляли территорию острова корабельной ракетой, тем самым подвергнув опасности жизнь наших военнослужащих. — Министр читал текст ровным голосом, делая небольшие паузы, чтобы переводчик успел перевести речь министра, хотя в этом не было необходимости, так как норвежский дипломат владел русским языком безупречно. — В связи с изложенным, мы выражаем решительный протест на действия ваших моряков и требуем представить нам объяснения по перечисленным фактам. Обращаю ваше внимание на то, что данный инцидент подрывает основу для наших дальнейших взаимовыгодных отношений, которые сложились между нашими странами за последние годы, а также выражаем надежду, что этот досадный инцидент будет вами тщательно расследован и что таких инцидентов между нами больше не будет. Все изложенные факты задокументированы, прилагаются к данной ноте, — министр закрыл папку, передал ее норвежскому дипломату.

Посол, молча, взял папку. На лице-маске никаких эмоций.

— Я доложу вашу ноту руководству моей страны, — сухо произнес норвежский дипломат.

— Имеете ли вы что-либо сказать по поводу данного инцидента? — Спросил глава внешнеполитического ведомства.

— Нет, господин министр. Эта информация для меня первичная. Если позволите, я хотел бы в связи с этим высказать небольшую просьбу, — выражение лица дипломата смягчилось, а голос его прозвучал без казенного налета, — я хотел бы попросить, чтобы информация об этом инциденте не появилась в ваших СМИ.

— Хорошо, — министр удовлетворенно кивнул головой, — я передам вашу просьбу руководству моей страны.

— Благодарю вас, — посол прижал рукой папку к бедру, кивнул головой и, так как неприятная для него миссия была закончена, собрался уходить, но российский министр быстро приблизился к норвежскому дипломату и в нарушение протокола протянул ему руку:

— Надеюсь, господин посол, что между нами поводов для таких контактов больше не будет, — сказал министр по-русски и загадочно улыбнулся норвежцу.