ГЛАВА 10

Мягкая калифорнийская зима шла своим чередом до раннего февраля.

Вторая ветвь семейства Сантелли — сыновья брата Папаши Тони, Рико, — переехали в Санта-Барбару, навсегда оставив цирк. Дочь этой семьи была послушницей при монастыре и готовилась принять монашество. Папашу Тони с детьми пригласили на церемонию: родственники не видели Джонни четыре года — и когда все уехали, Томми и Стелла остались в большом доме одни. Каждый из них по отдельности получил приглашение: Стелла — от Лисс и Джонни, Томми — от Люсии и Анжело — и по отдельности же отказался.

В огромном пустом доме было неуютно. Стелла провела утро, отдраивая просторную кухню, а Томми бесцельно шатался по залу, соображая, чем бы себя занять. После обеда Стелла подошла к нему.

— Хочешь покататься?

— У тебя есть ключи от машины Джонни?

— Это была папина машина, — усмехнулась девушка. — Теперь моя. Поедем прокатимся. Если ничего интересного не придумаем, то хотя бы мороженое купим.

Томми взял джинсовую куртку и вышел на крыльцо. Ему было интересно: он никогда не ездил на MG. Стелла, свободно повязав свои сияющие волосы шарфом, подошла к автомобилю. На ней были белые штаны и мужской свитер.

— Когда ты научилась водить? — спросил Томми.

— Лет в девять-десять. Папа научил, как только я смогла дотянуться до педалей.

Большинству мужчин не нравится видеть за рулем женщину, но он был не такой.

Говорил, что раз Амелия Эрхарт научилась управлять самолетом, то я наверняка справлюсь с машиной.

Она села и завела мотор.

— Когда меня выгнали с шоу, а Джонни решил помочь мне вернуть реквизит, мы оба оказались в трудном положении. Нам было некуда идти — мне, во всяком случае. А у него такое место имелось, зато добраться было не на чем. У меня была машина, вот мы и решили остаться вместе и приехать сюда.

Резко вывернув руль, Стелла вывела MG на подъездную дорогу. Водила она быстро и умело, в первые же пять минут развеяв предубеждение

Томми насчет женщин-водителей. Вскоре они выехали из города и оказались на пустынном хайвэе. Томми никогда не ездил на такой мощной машине. Пускай она была старой и разбитой, но двигатель ревел со сдержанной силой отцовских львов. Стелла гнала все быстрее, спидометр показывал 65, 70, 75, 80, 85… Под напором ветра Томми задержал дыхание, окружающий пейзаж сливался в коричневые, серые и зеленые полосы. На несколько минут он потерял ощущение времени. Отец никогда не разгонял их старый «Хадсон» выше положенной скорости. Томми видел, как двигаются губы Стеллы, понимал, что она говорит с ним, но ничего не слышал да и не пытался услышать. Мир пролетал мимо, и у Томми появилось странное чувство — будто его затягивает в воронку. Даже Стелла словно куда-то исчезла. Не существовало ничего, кроме него самого, парящего вне времени и пространства.

Постепенно Томми заметил, что ветер стихает, что скорость снизилась до законопослушных пятидесяти миль, а в голосе Стеллы уже звучит нетерпение.

— Прости, Стел. Я не слышал.

Ну кто тянул ее за язык? Разве могла она сейчас сказать что-то, что оказалось бы в тон его настроению? Наверное, никто бы не смог — за исключением разве что Марио. Томми вспомнил, как Марио однажды заметил: «Анжело говорит, я летаю, как маньяк-самоубийца». Теперь он знал причину: неистовство, намеренное упоение скоростью…

— Я сказала, что не хочу схлопотать штраф. Не могу позволить себе никаких штрафов, а мы с Джонни один раз где-то здесь попались. Съедем на другую дорогу. Хочешь за руль?

Она предложила это так небрежно, что Томми остолбенел. Он? Хочет ли он за руль этой красавицы?

— Ты ведь умеешь водить?

— Конечно, мне отец показывал в прошлом году, — ответил Томми и честно добавил: — Правда, я раза четыре водил, не больше.

— Ну, здесь пусто, ни в кого не врежешься. Давай меняться.

Стелла обошла машину, а Томми скользнул на водительское место и принялся, все еще пребывая в дымке недоверия, слушать ее объяснения.

— Ты такой смешной, — улыбнулась девушка. — Муж Лисс, Клэй, даже Анжело — все они за три дня ее до мелочей изучили. А ты, наверное, машинами не интересуешься.

Томми выдавил тихий беспомощный смешок. Коробка передач была незнакомой, и руль оказался меньше, чем он привык. Первое время Томми норовил переусердствовать: машина рыскала в стороны от малейшего движения пальцев.

Но все же он обладал развитыми реакциями гимнаста и вскоре вполне уверенно выжимал шестьдесят миль в час. Крепко держа руль, напряженный, настороженный, взвинченный, Томми краем глаза глянул на Стеллу. Та улыбалась, наклонившись вперед, смотрела внимательно, но не следила за каждым его движением — доверяла. Его наполнило странное тепло. Откинувшись на сиденье, Томми несколько долгих минут смаковал скачок — без всякой ответственности — в полную иллюзию возмужалости. Только руль и дорога имели значение, и позже Томми даже под угрозой смертной казни не ответил бы, куда они ехали.

До города они добрались уже в темноте. Стелла снова села за руль, чему Томми повиновался неохотно. Лишь оказавшись на пассажирском сиденье, он сообразил, как устал, и мысленно ее поблагодарил. Не зная толком обратной дороги, они повернули не в том месте, немного поспорили и в результате пересекли черту города, когда в окнах домов уже загорелись огни. В придорожной закусочной они купили по порции горячего чили и молча подкрепились. На улице похолодало, дул резкий ветер, по освещенным улицам пополз туман. Томми, уставший до изнеможения, моментально замерз, Стелла выглядела бледной. Вдобавок ко всему по ветровому стеклу вдруг ударили тяжелые капли, и не успели они толком сообразить, что случилось, как вымокли до костей. Стелла тихонько материлась такими словами, что у Томми волосы дыбом встали — пусть он и понимал: Стелла не знает, что он все слышит. Но повернувшись к нему, девушка засмеялась сквозь стук зубов.