прежде не целовал девушку — разве что в обрывочных снах, после которых просыпался в смущении и замешательстве. Реальность оказалась определенно менее захватывающей, чем сон, и все-таки обнимать Стеллу было приятно. Губы ее носили странный вкус. Томми запретил себе снова смотреть на них. Стелла не пользовалась помадой и оттого походила на мальчика. Томми подумал, спят ли Стелла и Джонни вместе, — от этого картинки в голове сделались совсем уж неудобными.

Томми взглянул на Джонни: тот в компании Лисс и Марио сидел за столом с «Монополией». Марио обычно уезжал сразу после ужина, но сегодня почему-то остался. Практически впервые Томми заметил, что Джонни обладает характерными разлетающимися бровями и приятной внешностью, присущей всем Сантелли. Будучи белокурым, он на первый взгляд совсем не походил на остальных, однако при ближайшем рассмотрении выяснялось, что черты у него те же. В семейном кругу Джонни уделял Стелле так мало внимания — меньше, чем Лисс или матери — что, может, быть, они и впрямь были всего лишь партнерами, и Томми не стоило так о них думать. Наверное, Джонни мог бы заполучить любую девушку. Нравился ли он им — самоуверенный, красивый, сильный? Томми подумал о руках Джонни, крепко смыкающихся у него на запястьях. Был бы он нежнее с девушкой? Марио был красивее Джонни. Даже в протертых трико и вытянутой на груди футболке он выглядел симпатичным.

Стелла совершенно спокойно дала Томми себя поцеловать. Любит ли она, когда ее целуют? Позволила бы она Марио то же самое? Томми неловко поерзал.

— Стелла, идем к нам, — радушно позвала Лисс. — Бросай эти тряпки и пойдем играть. Вчетвером веселее.

Девушка робко подняла голову.

— Я не знаю, как. Вам придется останавливаться и меня учить.

В камине шипел огонь. Клэй и Барбара, растянувшись на ковре, зевали над домашним заданием. Папаша Тони дремал, полулежа в кресле. Люсия на своем стуле с прямой спинкой занималась мудреной вышивкой. Сегодня с ее колен свисал кусок ярко-синего сатина, на который она переносила блестки с маленькой бумажки.

Марио оторвал взгляд от игральных кубиков.

— Томми, ты же умеешь играть?

— Конечно.

— Тогда присоединяйся, — сказал он с командными нотками в голосе.

Томми, поднявшись, обошел Анжело, который под пристальным взглядом сына Лисс, Дэйви, чинил спицу в велосипеде Клэя. Маленький Дэйви был двухлетним карапузом с огромными голубыми глазами — всеобщим любимцем и страшным баловнем. Томми мало что знал про детей, но подозревал, что такому малышу в это время суток давно полагается спать. Вдруг ребенок схватился за серебристое кольцо паяного соединения, и Анжело прикрикнул:

— Нет, Дэйви, горячо! Лисс, убери его, пока он себе руку не сжег!

— Убери его, Томми, — небрежно сказала Лисс, и Томми подхватил извивающегося карапуза.

— Пойдем, малыш. Тебе такое не надо.

Дэйви уставился на Томми упрямыми глазищами, прикидывая, удариться ли в рев или подождать.

— Вниз! — крикнул он, брыкнув ножкой.

— Вот озорник! — Томми предусмотрительно держал малыша на вытянутых руках.

— Лисс, возьми его.

— Хорошо, иди сюда, негодник, — Лисс протянула руки. — Ты что, хочешь сгореть до угольков? Чтобы все расстроились?

Взяв его на колено, она нахмурилась.

— Ох, снова мокрый. Кто его подержит, пока я сменю подгузник? Держи, Томми, — она перегнулась через стул и плюхнула малыша Томми на колени. — Осторожно, он мокрый.

Марио громко хохотнул при виде появившейся на лице Томми гримасы и взял Дэйви к себе. Его тонкое лицо смягчилось, Томми с удивлением наблюдал, как Марио прижался щекой к пухлой щечке ребенка, поцеловал толстую шейку и забормотал что-то по-итальянски. Малыш, притихнув, принялся качаться у него на колене.

— Как ты это делаешь? — впечатлилась Лисс, вернувшись с чистым подгузником. — Настоящее волшебство! Подержи его, пока я схожу за пижамкой.

— Я сбегаю, — Стелла отложила работу и побежала по ступенькам.

Анжело оторвался от велосипеда.

— Лисс, а не пора ли ему спать? Для такой мелюзги уже очень поздно.

— Если я уложу его сейчас, он поставит на ноги весь дом, и мне придется сидеть с ним наверху. Пусть вымотается. Уснет на ковре, и я отнесу его в кроватку.

Спасибо, Стел, — она взяла у девушки пижаму.

Марио протянул руку, и Лисс благодарно вручила комбинезон ему.

Придерживая голенького брыкающегося Дэйви локтем, Марио свободной рукой застегнул подгузник и натянул на малыша пижаму. Потом наградил ребенка ласковым шлепком.

— А теперь веди себя, как следует, и постарайся не свести свою мамочку с ума раньше времени.

С этим напутствием Марио поставил малыша на пол, откуда его сразу же подхватил Джо. Утомленный всем этим вниманием, Дэйви вдруг сунул палец в рот, уткнулся мужчине в грудь и закрыл глаза. Джо принялся осторожно, чтобы не потревожить ребенка шуршанием страниц, листать журнал, а Лисс со вздохом облегчения вернулась за стол.

— На гастролях мы играли часами, — Джонни подвинул свою фишку. — Как-то одна игра длилась три недели. Мы оставили ее разложенной, играли между представлениями, а после вечернего шоу возвращались и снова играли, пока Люсия не разгоняла нас по кроватям. Кстати, кто выиграл ту чертову игру?

— Пять центов, — Люсия оторвала взгляд от вышивки.

Джонни со вздохом полез в карман, выудил пятицентовик и опустил монету в большую фиолетовую свинью-копилку, стоящую на камине. Томми знал, что эта традиция появилась с тех пор, как Люсия, будучи девятилетней девочкой, повторила что-то, услышанное от дядей. Теперь он понял, почему Марио, Анжело и — более или менее — Джонни так следят за своей речью.

— Я помню ту игру, — злорадно ухмыльнулась Лисс. — Я обанкротила Мэтта, а потом он встал за моим стулом и помог мне разорить тебя. Единственный раз, когда я заполучила четыре отеля на Пляже и в Парке и все железные дороги.

— Ага, — Джонни бросил кубики. — Теперь помню. Вы меня надули. И переговаривались по-итальянски, чтобы я не понимал.

— Никто не мешал тебе выучить язык, — возразил