Мысль то ли была в коме, то ли вообще умерла, и к двум часам дня Ян, механически сделав выписки из журналов, вышел на свободу.

Гуляя по Невскому в будний день, когда все приличные люди работают, Ян будто провалился в прошлое, в те короткие дни, когда судьба его уже решилась, но еще не началась. После зачисления в академию оставалось несколько недель до начала занятий, и почему-то родители решили не забирать его домой на это время. Они с мамой жили у ее школьной подруги, одинокой веселой тетки, ездили на всякие экскурсии, а когда мама уставала, Ян гулял по городу один.

Сейчас уже тяжело вспомнить, о чем он тогда думал и мечтал, осталось только детское чувство всемогущества и твердой уверенности в том, что он обязательно будет счастлив.

Когда началась учеба, о прогулках пришлось забыть. Во время редких увольнений молодому организму есть чем заняться, помимо восхищения архитектурными шедеврами, а увлекшись хирургией, Ян слегка охладел к гулянкам и, бывало, неделями не выходил за пределы академического городка. Однажды товарищ съездил в Петергоф и вернулся в таком восхищении от какого-то черного потолка, что Ян тоже загорелся его посмотреть, да так и не собрался.

Не спеша он прошел до Маяковской, то погружаясь в воспоминания, то, наоборот, забывал обо всем, когда дух захватывало от красоты города.

Спускаясь в метро, он подумал о Соне и о том, как хорошо было стоять на эскалаторе рядом с нею, чувствовать ее тепло и тонкий аромат духов.

Воспоминание оказалось таким ярким и волнующим, что Ян перешел на красную линию метро и поехал к Соне на службу.

От метро до больницы было три автобусных остановки. Ян подождал минут десять, всмотрелся в даль, не увидел на горизонте ни одного транспортного средства, чертыхнулся и пошел пешком, рассудив, что сядет на следующей. Естественно, когда Ян был ровно на середине между остановками, его обогнала вереница автобусов. После такого мощного выброса общественного транспорта глупо было надеяться, что что-то подойдет раньше, чем через двадцать минут, и Ян продолжил свой пеший поход, размышляя, знак это судьбы или нет, и если да, то как его трактовать, но быстро опомнился и засмеялся, отгоняя от себя мракобесие, чем, кажется, напугал шедшую навстречу старушку с болонкой.

Пока он шел, рабочее время кончилось, Ян боялся, что они с Соней разминутся, и действительно, поднявшись в отделение, не застал ее на месте, но медсестра сказала, что Софья Сергеевна с Ольгой Анатольевной в буфете.

Ян, когда работал в этой больнице, не бывал в буфете, но быстро нашел его по аромату кофе и кипяченого молока.

Соня с Олей сидели за столиком возле окна, а больше в зале никого не было. Немножко раздосадованный, что правило платить вперед не позволит ему проявить всю гусарскую мощь своей натуры, Ян с подозрением посмотрел на горку бутербродов со слегка заветренным сыром и заказал черный кофе, а пока тот готовится, подошел к девушкам.

– О, Ян Александрович! – Оля улыбнулась, заиграв ямочками на щеках. – Какая встреча! Вас вызвали на консультацию?

– Умеете вы польстить человеку, Ольга Анатольевна, но нет, пока обходятся без моего великого мнения. Я к Соне приехал, – Ян взялся за спинку стула, – разрешите к вам присоединиться?

– Ты очень кстати, Ян. – Соня кивнула так строго, что Ян мгновенно узрел в ней будущего главврача и покорно сел. – Мы обсуждаем, стоит ли Оле выходить замуж за Костю Коршунова.

На всякий случай Ян всплеснул руками и ахнул:

– Ты выходишь за Константина Петровича? Ничего себе!

– Да, Ян. Живешь с ним ты, а женятся на мне. Прикинь, бывает же такое.

– Что ж, поздравляю, – проговорил Ян.

Тут буфетчица с громким стуком поставила на прилавок его чашку.

Ян попробовал и обомлел – такой вкусный кофе он пил, пожалуй, только в Таллине. Теперь стало понятно, зачем девушки пришли в это богом забытое место. Обычно система питания сотрудников налажена на рабочих местах, в ординаторских есть кипятильники и холодильники, дежурную смену подкармливает больничная кухня, а чтобы с удовольствием провести свободное время, существуют более привлекательные места, чем больничный буфет в холодном корпусе между конференц-залом и архивом. Знал бы он раньше, что здесь варят божественный нектар, так тоже бы ходил.

– Подумала бы ты еще, Олечка, – вздохнула Соня, – робот Вертер и то человечнее, чем твой жених.

Ян засмеялся.

– От робота зато знаешь, чего ждать, – отрезала Оля, – что очень удобно.

– А как же любовь? – ухмыльнулся Ян.

– Любовь, мой дорогой, это в первую очередь доверие и совместный труд.

Ян признал, что оспорить этот тезис практически невозможно.

– Вот именно, – Оля взялась за пирожное-полосочку, но, заметив, что Ян с Соней ждут продолжения монолога, со вздохом отложила еду и продолжала: – Правда, ребята, вы слишком много значения придаете этому анахронизму, которого никогда и не существовало-то в реальности. Ну окей, влюбилась я, что дальше? Выходить за не пойми кого только потому, что у меня сердце млеет и ноги подгибаются от его вида? Ну глупость же!

Ян пожал плечами и сделал еще глоток. Страшно захотелось покурить, то ли превосходный кофе требовал завершающей никотиновой нотки, то ли предмет разговора взбудоражил больше, чем Ян хотел себе признаться.

– Это даже и вредно, если хотите знать, и ведет к разводам!

– А рождение ведет к смерти, такова уж неизбежность бытия, – сказала Соня и украдкой подмигнула Яну. В ответ он тихонько погладил ее коленку под столом.

– Нет, правда, – горячилась Оля, – если не понимать, что любовь – это действие, то лучше по любви не выходить. А то один считает, что если другой влюблен, то он должен ему рабски служить, а второй думает, что раз он влюблен, то все время будет находиться от первого как бы под кайфом, и когда ни того ни другого не происходит, то любви-то и конец! А мы с Костей понимаем, что ничего друг другу не должны, поэтому для комфортной совместной жизни должны оба постараться.

– Нерушимый союз робота и домработницы, понятно.

Соня встала взять себе еще кофе, но Ян ее опередил.

Пока он ходил к стойке и ждал кофе, который буфетчица готовила с обязательной для работников общепита ненавистью, девушки, видно, обсудили что-то не совсем приличное, потому что хихикали, когда Ян вернулся. На всякий случай проверять свою гипотезу он не стал.

– Ты вот у Яна спроси, каково это жить с Коршуновым! – сказала Соня, принимая у него из рук чашку. – Поинтересуйся.

Ян с готовностью наморщил лоб, припоминая самое сочное и убедительное злодейство Константина