Яну вдруг остро захотелось, чтобы эта новая жизнь началась прямо сейчас, с этой минуты, но раз для Сони так важно, чтобы все происходило по закону и по правилам, то он потерпит, никуда не денется.

Соня появилась на пороге кухни строгая и свежая, уже одетая для выхода.

Ян быстро метнулся в комнату, схватил первый попавшийся свитер и носки.

– Точно поедешь провожать? – спросила Соня.

– А ты точно не останешься?

Она досадливо поморщилась и направилась к выходу. Ян последовал за нею.

По дороге молчали. Ян курил в окошко, а Соня, тормозя на светофорах, поглядывала на него и улыбалась. В свете фонарей улыбка казалась немного загадочной и грустной, и Ян, глядя на нее, воображал, как лет через двадцать они так же поедут по этой дороге, и он спросит «а помнишь?», и она, даже не дослушав, ответит «конечно, помню» и улыбнется ему так же загадочно и грустно, как сейчас.

* * *

После звонка Яна Костя вскочил, будто по тревоге. Соню он очень уважал, и из всех девушек мира, пожалуй, только к ней питал легкую привязанность и нежность, поэтому радовался за нее, что она встречается с таким хорошим человеком, как Ян Колдунов, готов был всеми возможными способами способствовать этому роману, но в то же время ни за что не хотел бы встретиться с Соней дома, зная, зачем она сюда пришла.

Обычно Костя придавал большое значение своему внешнему виду, но сейчас стремительно нацепил что под руку попалось и помчался к метро.

Увы, скоротать времечко он мог только в одном месте – на службе. Точнее, в двух, ибо служб было две, но принципиально это дела не меняло. Ни друга, который принял бы товарища с распростертыми объятиями и напоил чайком, ни девушки, сделавшей бы для него примерно то же самое, в распоряжении Коршунова не имелось. И видит бог, до сегодняшнего дня ему в голову не приходило расстраиваться по этому поводу.

Итак, на какую из работ поехать, на кафедру или в городскую больницу? Взглянув на себя в широкое окно павильончика метро, Костя решил, что в таком расхристанном виде показываться на кафедре, пожалуй, не стоит, а вот для приемного покоя – самое оно. Там его примут с распростертыми объятиями хоть в тростниковой юбке, если только он готов помогать.

Костя зашел в булочную, взял упоительно свежий «Ленинградский» батон и кулек пряников для дежурной смены и поехал на работу.

Когда он, подойдя к приемнику, в окно увидел, что сегодня снова дежурит Надя, сердце тоскливо екнуло, и вдруг захотелось убежать, но Костя подавил эти недостойные порывы и решительно, хоть и на ватных ногах, вошел внутрь.

«Сразу ей скажу, что не знал, что сегодня ее смена, а приехал по своим делам. Чтобы она ничего такого себе не воображала», – сказал себе Костя и, коротко кивнув медсестрам, отправился доложиться ответственному, у которого сегодня оказался день рождения, и дежурная бригада поздравляла его весело и с размахом. Именинник, немедленно отобрав у Кости пряники и батон, пригласил присоединиться к празднованию, но по его вялому тону и выражению лиц коллег Костя понял, что его совсем не хотят видеть за общим столом.

Была, конечно, вероятность, что он ошибается, но Костя решил не проверять, быстро переоделся за шкафом в хирургическую робу и со словами: «Я пока вас в приемнике подстрахую», – покинул ординаторскую. Гнаться за ним и хватать за полы халата, умоляя остаться, никто не стал, и почему-то это неприятно царапнуло Костю, который обычно сам избегал подобных сборищ, а алкоголь не употреблял в принципе.

День определенно не задался, куда бы он ни сунулся, везде оказывался лишним, даже из собственного дома его выставили.

На дежурствах главный закон «то густо – то пусто». В одну смену ты бегаешь, высунув язык, чай пьешь на ходу, да и тем стараешься не злоупотреблять, ибо неизвестно, когда получится зайти в туалет, а в другую тебя разок дернут на аппендицит и разок на консультацию в терапию, а остальное время делай что хочешь.

Сегодня в приемном отделении было пусто, но раз уж Костя обещал подстраховать, то просто так уйти было нельзя. Он устроился за письменным столом в пустой смотровой, нашел в ящике стола потрепанный том Мондора, но не успел углубиться в чтение, как медсестры потребовали от него немедленно покинуть помещение. Ибо он точно высидит что-то такое, от чего у всех волосы дыбом встанут.

Костя уже открыл рот, собираясь поставить на место обнаглевших сестер, но сообразил, что по сути они правы. Примета верная. Если напрашиваешься на работу, когда ее нет, будь уверен, получишь столько, что за полжизни не переделаешь.

Он пошатался по коридору, потом, несмотря на промозглый холод, вышел на пандус. Несколько коллег, оживленно болтая, баловались сигаретками, но Костя даже к ним не мог присоединиться, потому что не курил. Он постоял поодаль с горьким чувством неприкаянности, которое испытывал, пожалуй, впервые в жизни. Обычно Костя сам избегал близкого общения с простыми людьми, человечество вообще, за редким исключением, представлялось ему грубым и пошлым племенем, с которым требуется соблюдать дистанцию. Даже в армии, где часто завязывается крепкая дружба на всю жизнь, он ни с кем не сблизился. Пока требовалось, был надежным товарищем, пользовался уважением солдат и офицеров, но после демобилизации оставил их всех в прошлом, так же как в свое время одноклассников, а позже однокурсников, а они, похоже, не сильно огорчались по этому поводу, ибо Косте не поступало ни звонков, ни писем от старых друзей.

Увидев подъезжающую «скорую», Костя воспрянул духом в надежде, что привезли аппендицит, но это всего лишь доставили донорскую кровь.

Вздрогнув от холода, он вернулся в приемник, заглянул в сестринскую. Там пили чай и снова приглашать его к столу не стали, а запросто сесть Костя посчитал ниже своего достоинства, поэтому ретировался.

Проклиная то ли ничтожных людишек, то ли великого себя, Костя побрел по длинному коридору в поисках места, где он мог бы присесть, не уронив собственного достоинства.

Увидев дверь с надписью «материальная», он засмеялся и подумал, что напротив должна быть такая же дверь с табличкой «духовная» и даже не такая же, а двустворчатая, ибо духовная жизнь важнее всякого там быта.

Костя, естественно, знал, что под этим гордым и загадочным названием скрывается всего лишь комната для приготовления перевязочного материала, но вдруг представил, что это кабинет скорой помощи для человека, оказавшегося в плену иллюзий. Хорошо бы так. Как запутаешься, растеряешься, сразу бежишь