– Как будет, так будет, – заключил он.

– Мне все-таки кажется, что я слишком холодный человек для семейной жизни.

– Тебя Константин Петрович покусал?

Соня фыркнула и перестроилась в левый ряд.

Ян вдруг вспомнил рассказ Сэлинджера «Дорогой Эсме с любовью и мерзопакостью», который прочитал года полтора назад, будучи у родителей в гостях. Мама как раз по огромному блату приобрела сборник произведений современных американских писателей и заставила Яна приобщиться.

Тогда рассказ не произвел на него впечатления, и, как ему казалось, мгновенно выветрился из памяти, а теперь вдруг внезапно всплыл, и Яну показалось, будто он понял что-то очень важное и про рассказ, и про Соню.

Хотел сказать, что она похожа на Эсме, но не стал. Вместо этого попросил притормозить у телефонной будки.

В кошельке нашлась двушка, а Костя оказался дома.

– Константин Петрович, тут такая ситуация, – начал Ян, – я помню про нашу договоренность, но…

– Ни слова больше, – перебил Костя, смеясь, – дайте мне пятнадцать минут, и до двадцати трех тридцати квартира в полном вашем распоряжении.

Разъединившись, Ян озадаченно повертел трубку в руках, пытаясь обнаружить признаки того, что он случайно позвонил в параллельный сказочный мир. Нет, обычная тяжелая трубка из коричневого пластика, тугой шнур, из прорех в серебристой обшивке которого кое-где проглядывают провода, в будке мерзкий запах и не хватает нижнего стекла, отчего по ногам дует.

Значит, и Константин Петрович на другом конце линии тоже обычный, просто в необычном расположении духа.

… – Останься до утра, – сказал Ян, осторожно высвобождая руку из хаотичного клубка конечностей, который они с Соней образовали.

Она покачала головой.

– Останься, – повторил он, – хочешь до утра, а хочешь насовсем. Завтра смотаемся за твоими вещами, да и все.

– Нет, неудобно. – Соня потянулась и прижалась к нему.

– Ты мерзнешь? Еще одеяло принести?

– Просто побудь рядом. Так хорошо с тобой…

– И мне. Останься. На Константина Петровича плевать, ты же теперь моя жена.

Соня ничего не ответила, но Ян почувствовал, как она напряглась.

– Ну да, жена, – повторил он.

– Я не люблю, когда говорят то, чего нет, – перебила она резко.

– Сонь, если ты думаешь, что я тебя обману, то нет.

– Знаю, знаю, – засмеявшись, она легонько дернула Колдунова за ухо, – я тебе верю, не волнуйся об этом. Просто вещи надо называть своими именами.

– Это формальность, которую мы исправим как можно скорее.

Ян потянулся за сигаретами, и закурил, поставив себе на грудь тяжелую пепельницу. Хрусталь приятно холодил кожу. Соня тоже попросила сигаретку.

– Константин Петрович меня убьет, – вздохнул Ян, – все его правила сегодня я нарушил. Так что, может, станешь вдовой прямо сегодня, хоть мы пожениться не успели.

– Вот именно. Всякое может случиться, в том числе и независящее от нас, поэтому не говори гоп, пока не перепрыгнешь, а когда перепрыгнешь, тем более не говори.

– Все равно я тебя уже считаю своей женой, – упрямо повторил Ян, – и, честно говоря, не хочу, чтобы ты оставалась одна в своей этой жуткой коммуналке.

– А я не хочу без официальных оснований жить под одной крышей с Константином Петровичем. Он в первом классе уже был занудой и ханжой, а теперь-то… Не очень-то приятно, знаешь ли, ловить на себе его презрительные взгляды.

– Ты знаешь, он как-то помягче стал в последнее время, – засмеялся Ян и притянул Соню к себе, – добрее к людям.

– Нет, дорогой, если двусмысленности можно избежать, надо ее избежать, – засмеялась Соня.

– Хочешь, я тогда к тебе перееду?

– Во-первых, уважаемые соседи нас в этом случае сдадут, по их терминологии, как стеклотару.

– Чего это?

– За нарушение паспортного режима. Но не в этом даже суть. Если мы поженимся, то я временно вернусь домой.

– Я думал, ты с родителями в контрах.

Соня покачала головой:

– Это правда, но, ты знаешь, странная ситуация. Я когда съезжала, прямо пылала от ненависти. Думаю, все, прощайте навсегда, сидите, жрите тут свою сметану.

– В смысле? – не понял Ян.

– А, это просто была последняя соломинка, – усмехнулась Соня, – ты знаешь, когда я вернулась с ликвидации, родители меня встретили так, будто я из тюрьмы вышла. С одной стороны, опозорила семью, много горя причинила, но с другой – вроде родная кровь, не гнать же на улицу. Не простили, что я посмела их ослушаться и заставила волноваться. Что ж, имеют право, думала я, но как-то я обмолвилась, что там люди пострадали, и вдруг моя мама говорит буквально следующее: «Да наплевать на них! Всем помогаем, а я сметаны нормальной не могу купить!» И так мне что-то горько стало, что я вещички в сумку покидала и уехала. Переночевала на работе, а днем вот эту комнату жуткую нашла. Первое время только и всплывали в памяти старые обиды, а сейчас я понимаю, что соскучилась. Не особенно их одобряю и люблю, но они же мои родители, надо принимать их такими, какие они есть. Имеют право выдать замуж единственную дочь, так что месяцок с ними под одной крышей я как-нибудь перетерплю, а после этого на контрасте семейная жизнь с тобой покажется мне просто нечеловеческим блаженством.

– Надеюсь, что так. Но ты же говорила, что твои родители категорически возражают против моей кандидатуры? Вдруг они запретят тебе выходить за меня замуж?

– В таком случае жди меня здесь с вещами, – сказала Соня строго и села в кровати. Он не удержался, поцеловал едва заметный шрам в форме кометы. В темноте почти ничего не было видно, но Ян точно знал, где он.

Соня обернулась, погладила его по груди, и он угадал в темноте ее улыбку.

– Ты сегодня рыцарь? – спросила она.

– Сегодня и всегда, но сегодня особенно! – Ян бодро впрыгнул в брюки.

– Отдохни лучше дома, а то не успеешь на метро.

– Ну уж нет!

Соня хлопала руками по кровати, пытаясь в темноте найти свое белье, которое, в этом Ян был почти уверен, следовало искать где-то в другом месте. Сообразив, что она стесняется при нем включать свет, Ян сказал, что поставит чайник, и вышел из комнаты, тоже не обнаружив своих носков.

«Может, и не надо никуда переезжать, – вдруг подумалось ему, когда в ванной уютно зашумела вода. – Бог с ними, с воспоминаниями, они все равно со мной переедут, а так Костя скоро женится, переберется к Оле и ее любящим родителям, а мы тут с Соней заживем… Ремонт, может, даже замутим. Витьку Зейду попрошу, он за два дня побелит потолки и обои поклеит, а я ему за это тоже что-нибудь сделаю хорошее. Договоримся,