— Настоящий колодец? — заинтересовался Макс. — С водой?

— Это просто ход в подземелье, — ответил Влад. — Там во время войны партизаны прятались.

— Серьёзно? — Артём воткнул ложку в торт. — Это же круто!

И все тут же кинулись смотреть колодец. Разгребли доски за считанные минуты, и нашему взору предстала широкая чёрная дыра, из которой тянуло могильным холодом. Стоя на четвереньках в траве, все с затаённым любопытством вглядывались в непроглядную темень.

— Интересно, что там? — прошептала Зоя. — Наверное скелеты повсюду.

— Нет там никаких скелетов, — сказал Влад. — Но легко могли бы быть. Мы в этом подвале три дня просидели. С Амелиным и Тоней. Чуть не сдохли. Реально.

— Это в этом колодце Костик поломался? — спросил Артём.

Влад кивнул.

Макс свесился и потрогал что-то внутри.

— Скобы прочные.

Они с Артёмом переглянулись.

— Давай не сейчас, — Артём задвинул проём доской. — Страховку нужно найти.

— Страховку? — недоверчиво переспросил Макс. — Я не ослышался? Это сказал ты?

— Слушай, я решил, что пока не хочу умирать. Во всём должен быть смысл. А так просто сигануть в колодец и сдохнуть — тупо.

— Раньше ты так не думал, — бросил ему в спину Макс.

Артём на ходу отмахнулся:

— Раньше я вообще не думал.

— Вы, кстати, знаете, что каждый новый день мы становимся другими? — сказал Егор, когда все вернулись в беседку. — Я, вот, меняюсь каждое утро. Просто просыпаюсь и думаю о том, каким я сегодня хочу быть. Потому что какой я, таким и будет всё вокруг. Ведь жизнь отражает всё то, что мы сами даём ей. Будешь радоваться и получишь радость, будешь красивым и в ответ получишь красоту, станешь добрым и жизнь сделает тебе подарок, креативишь что-то и жизнь одаривает тебя чудесами. Я сегодня проснулся и нашёл в постели жука, не божью коровку, нет, просто чёрного кривоногого жука, но я всё равно выпустил его в окно и сказал, чтобы он летел на небо и принёс мне хлеба. И вот, пожалуйста, — Егор обвел рукой стол. — Он принёс мне торты.

— Кончай свои буддистские штучки, — одёрнул его Влад.

— Тебе, Герасимов, нужно освоить технику позитивного мышления. Тебе семнадцать, а бухтишь с утра до вечера, как старый дед.

Герасимов зачерпнул ложкой торт и, не думая, отправил его прямо в лицо Егору. Тот ошарашено вскочил. Размазал крем ладонью, проморгался и немного натужно рассмеялся.

— Ах-ха-ха. Метание тортов — классика кинематографического юмора, — Егор потянулся за ответным куском.

Но Артём шлёпнул его по руке.

— Моими тортами не кидаются. Даже если тебе их принес жук.

— Понял. Принял, — Егор спрятал руки за спину. — Жизнь сама отомстит ему за меня. Я же говорю — всё отражается.

— А что нужно сделать, чтобы в ней отражался Петров, красящий стены? — спросил Влад.

— Посылать Вселенной правильный запрос, — мигом откликнулся Егор. — Позитивный.

И тут Зоя, весело пританцовывая, предложила:

— А пойдемте прямо сейчас и всё докрасим?! Все вместе! И больше ни о чем не нужно будет думать и переживать!

Её задорный призыв прозвучал настолько воодушевлённо, что я сразу же почувствовала острую необходимость её поддержать.

— Я готова, — зачем-то подняла руку, как в школе.

Дурацкая ботаническая привычка рассмешила.

Артём опустил мою руку:

— Тебе нельзя. Ты болеешь.

— Уже нет. Мне так хорошо, ты не представляешь!

— Только чур ты на стремянке, — Макс подмигнул Зое.

— Я могу и на стремянке, и без. Главное, чтобы валик нормальный был.

— Вот это я понимаю расклад, — обрадовался Макс. — Будет тебе валик. Самый лучший.

— Я хорошо крашу, правда, — заверила Зоя.

Влад покосился на её пританцовывающие босые ноги и одобрительно сказал:

— Ногти ровно накрашены.

Прихватив бутылку шампанского, и преисполненные решимости, мы немедленно отправились на третий этаж.

Но вышло не совсем так, как мне это представлялось. Градус радостного энтузиазма оказался настолько высок, что минут через десять после того, как мы закончили распределять кисточки и валики, сняли всё, что можно было снять и закатали всё, что можно было закатать, а затем, обливаясь потом и шампанским, приступили к работе, перепалка между Владом и Егором из-за того, что тот не прекращал снимать, привела к возне, в результате которой Зоя чуть не свалилась со стремянки. Благо Макс успел вовремя подхватить, но кинулся спасать её так резво, что оттолкнул меня, я оступилась и сбила ногой ведро с краской, которое полностью выплеснулось на ноги Артёму. Тот попытался отскочить, но одновременно сбил и второе ведро, так что краска растеклась по всему полу, мгновенно впитавшись в газеты.

Влад со злости вырвал камеру из рук Егора, Егор мазанул кисточкой по голому животу Влада. Тот в свою очередь мазанул своей кисточкой его по лицу.

Зоя, которую Макс продолжал крепко сжимать в объятиях перед собой, громко засмеялась. Эхо прокатилось по этажам.

Тогда я обмакнула палец в краску и нарисовала Артёму на животе зеленое сердечко. Он недоуменно на это посмотрел, после чего тоже обмакнул палец и что-то нарисовал мне на щеке.

— Аватар, — восхитилась Зоя и подставила Артёму своё лицо. — Сделай мне тоже.

Около часа мы все изображали аватаров и фотографировались в зеленом ландшафте планеты Пандория, а следующие три — оттирали полы, одежду и себя.

Так что к восьми никаких сил на костюмированную постановку и съёмку клипа ни у кого уже не осталось.

Тщательно вымытые, но усталые мы снова сползлись в беседку, развели там мангал и жарили на нём индейку, чёрный хлеб и пили чай с настоящей мелиссой, которую Зоя отыскала в саду, до ночи разговаривая о всякой всячине. От Тик Тока и фотоискусства до осознанных сновидений и телепатии.

Артём притащил откуда-то плетёное кресло-качалку, оно потрещало, поскрипело, но уместило нас обоих. Пахло костром, лилиями, дымящейся спиралью от комаров, туалетной водой Артёма и немного краской, а за пределами нашей беседки повсюду стояла чувственная вечерняя тишина: душная, глубокая и таинственная.

К вечеру, после всей суматошной кутерьмы, смеха и баловства, Артём сделался необычайно спокойным и задумчивым.

Откинувшись назад, он размеренно раскачивал нас в кресле и по большей части молчал, находясь где-то в себе.

Потом вдруг внезапно отмер и едва слышно прошептал на ухо:

— Ты простишь меня?

— Так мы же уже помирились.

— Я хочу, чтобы ты меня простила.