сразу накинулись на закрутки, обсуждая, когда и что открывать. Я равнодушно на них посмотрела и пошла в свою комнату, чтобы переодеться. Впереди все то же: стирка, глажка, уборка и готовка.

Утром я поехала на мяскомбинат и первым делом зашла в отдел кадров. Сердце билось неровно, да и на душе была какая-то тяжесть, словно я подставляла многих людей, проявивших ко мне добро. Однако, мотнув головой, я загнала эти мысли в самый темный угол и, открыв дверь отдела кадров, вошла внутрь.

Галина Кирилловна, как и прежде, восседала за своим столом. Она стала толще, характер испортился, и кадровичка частенько ворчала, когда я заносила больничные или объяснительные. Но только узнав, что я увольняюсь, Галина Кирилловна склонила голову и неожиданно улыбнулась.

– Наконец-то, – проворчала она, с ловкостью фокусника выуживая из ящика стола чистый лист бумаги. – Пиши. Сейчас образец дам.

– Спасибо, – робко улыбнулась я. Затем вздохнула и написала заявление на увольнение. Галина Кирилловна внимательно проверила его, а потом кивнула.

– Молодец. Иди к Лиде, пусть свою закорючку поставит. А через две недели зайдешь, я тебе обходной дам и листок расчетный. В бухгалтерии деньги получишь сразу. Нечего тебе сюда кататься потом.

– Хорошо, – вздохнула я.

– Ну, куда после нас? – спросила она.

– В продажи.

– Все что-то в продажи бегут. Тоже что ли пойти? – рассмеялась Галина Кирилловна и, встав из-за стола, мотнула головой. – Ладно, беги. Лида потом занесет твое заявление.

Лида, как и остальные девчата, тоже порадовалась за меня. Ради этого даже пельменный автомат запустили на полчаса позже. Меня поздравляли, желали удачи, а я стояла, краснела и не понимала, почему мне стыдно. Может, потому что эти женщины приняли сопливую девчонку к себе и никогда не обижали? Может, потому что относились как к равной? А может, просто были другими. Не такими, как моя мама.

Мама… Радость сразу ушла, когда я вспомнила о ней. Сказать ей сразу, значит навлечь гнев. С неё станется наорать, потом отвесить подзатыльник и настоять на том, чтобы я пошла и забрала заявление. Катька об этом меня тоже предупреждала. Но самое страшное было в том, что я и правда пошла бы и забрала заявление, если мама прикажет. Рядом с ней я снова превращалась в испуганного ребенка, который вжимает голову в плечи и ждет удара.

Две недели отработки пролетели быстро. В последний рабочий день Лида разрешила мне опоздать, чтобы я получила расчет сразу, а не в конце дня, когда у кассы будут ошиваться толпы народа. Сначала я зашла в отдел кадров и забрала обходной лист. Затем сдала форму и пропуск, получила подписи мастера и начальника цеха. Снова зашла в отдел кадров и отдала Галине Кирилловне подписанный лист. Та кивнула, шлепнула печать, вернула мне мою трудовую и расчетный лист.

– Спасибо вам, – тихо сказала я, перед тем, как уйти. Кадровичка улыбнулась и потом поджала губы.

– Лети, Соловей, – сострила она, а потом вздохнула. – Лети, а то бухгалтерия на обед уйдет.

– Спасибо, – еще раз повторила я и вышла, закрыв за собой дверь.

Получив в бухгалтерии расчет, я удивленно замерла, держа в руках кучу денег. Ну, мне это казалось так. Помимо зарплаты, Лида выписала мне небольшую премию, да и отпускные тоже дали. Вздохнув, я, следуя совету Катьки, отсчитала отпускные и сунула их в карман джинсов. Остальные деньги привычно положила во внутренний карман ветровки, где уже лежала трудовая книжка.

Когда я вышла через проходную на улицу, то неожиданно рассмеялась. Я стояла и истерично хохотала, не обращая внимания на удивленных рабочих, спешащих в цеха, водителей грузовиков, выписывающих накладные на весах. Впервые я поступила так, как хотела. И плевать, что меня на это подбила Катька, но я правда этого хотела. Плевать, что мама будет орать и ругаться. Я смогла переступить через свой страх. Смогла.

– Что ты сделала? – удивленно протянула она, когда я вернулась домой раньше обычного и положила перед ней на стол деньги.

– Уволилась, – тихо ответила я, смотря ей прямо в глаза.

– Сейчас же пошла и забрала заявление, сука! – поперхнувшись кофе, заорала мама, когда до нее дошел смысл сказанного. Я помотала головой в ответ и вытащила из кармана трудовую. – Пидорасина!

– Я отработала две недели и сегодня уволилась. После майских выхожу на другую работу, – собрав волю в кулак, сказала я.

– Да, ладно, Валь… – пьяно пробормотал отчим и заткнулся, когда мама влепила ему подзатыльник.

– Заткнись, синева ебаная! В могилу меня вогнать хотите?! Этот пьет! Эта на семью с высокой колокольни дрищет! – мама поморщилась и схватилась за сердце, но в её глазах мелькнула злость, когда я даже не пошевелилась. – Вот как? Плевать на мать, да?

– Нет. Это вам плевать на меня.

Пусть мои губы тряслись, да и голос дрожал, но я сказала, что думала. Сказала и чуть не зажмурилась от страха. Но смогла, выдержала бешеный взгляд мамы.

– Уйди с глаз моих… – прошипела мама. Когда я замешкалась, она набрала воздуха в грудь и заорала! – Уйди, сука! А то я разобью тебя… на колени…

Вздохнув, я развернулась и пошла в свою комнату. Матвей, сидящий на диване, испуганно на меня посмотрел, а Андрейка, ждущий своей очереди, чтобы поиграть в приставку, еле заметно улыбнулся. Или же мне просто показалось.

*****

В мае я вышла на новую работу. Поначалу было очень неловко и даже стыдно. В большом офисе, за столами, разделенными перегородками, работали мои сверстники. Многие учились на заочке, как Катька, и в свободное время подрабатывали здесь. У них и рабочий день был неполным, и зарплата, соответственно, меньше. Но я устроилась на полный день, поэтому уходить, когда мне вздумается, не могла. Да и к работе с первого дня меня не допустили.

Сначала я прошла недельное обучение и здесь сложностей не было. Память у меня была хорошей, несмотря на то, что мама частенько отвешивала подзатыльники, когда делала со мной уроки. Сложные названия и характеристики строительной техники я тоже выучила быстро. Даже Олег удивился, когда я через два дня, после того, как мне выдали каталог продукции, подошла к нему и сказала, что готова сдать экзамен по продукту. Я так сильно боялась потерять работу, что даже сейчас снова лезла из кожи вон, чтобы не опозориться.

Первые вопросы были легкими. Я без ошибок рассказывала о технических характеристиках тракторов и бульдозеров, буров и кранов, да так складно, что Олег, хитро улыбнувшись, начал задавать более сложные вопросы. Только не для того, чтобы завалить. Он и двое других руководителей