хотела. Чего угодно. Хочешь работать, так будешь, не хочешь – тоже хорошо. Может, тебя влечет дизайн одежды? Пожалуйста. Путешествия по миру? Еще лучше. Жизнь слишком коротка, чтобы делать то, к чему у тебя нет желания. А у меня для тебя будет сюрприз.

– Я начинаю бояться твоих сюрпризов.

– Не скажу, я думал, что ты будешь более счастливой.

– А ты понимаешь, что на самом деле ты сказал?

13

Сташек бросил штангу и перевел дух. На мгновение в глазах у него задвоилось. Из раздевалки появился адвокат Пирошек. Нес минеральную воду и пыль на туфлях. Не узнал Сташека.

– Ты на чем вообще?

– Чистый, клянусь. Потренируемся вместе, тоже надуешься.

Рядом мускулистый мужчина стоял на голове и делал поперечный шпагат. Глаза всего зала устремились к нему, но только Сташек видел пятна после депиляции на лодыжке и неглубокую царапину, бегущую через циферблат часов.

Они присели под окном. Ниже, на автобусной остановке, стояла симпатичная девушка с татуировкой на предплечье.

– Знаешь, у этого бизнеса есть один недостаток, – сказал Пирошек. – Домов конечное количество. То же и с землей.

– За забором в Магдаленке инвестируют испанцы. Почему бы нам не инвестировать в них?

– У тебя пока нет второго транша.

Вид собственного тела в зеркале доставлял Сташеку удовольствие. Мышцы грудной клетки красиво сходились под самой шеей. Вены вышли под кожу, пульсировала кровь. Он задумался.

– Мне надо было принести справку об отсутствии задолженности. Знаешь, бывает такое. Опоздание вызывает опоздание. Но я и это предвидел. Подумываю, не перейти ли мне куда-нибудь еще, независимо от того, как получится. Сити-банк меня зовет, вчера звонили из PKO. Безопасный банк для стариков.

– Угу.

– Я тебе подскажу, ладно? «Как твой друг и юрист…»

– Притормозил бы ты.

– Ай, да ладно. Жизнь это шутка. Смотри, рынок дает восемь-девять процентов роста. Заработает тот, кто не будет бояться.

– А те, кто боится за него?

Сташек схватился за рычаги. Движение было прекрасным. Полусферы мышц рвались из тела. Он отпустил. Грузы грохнули. Тренирующиеся повернули головы: глаз, красный от недосыпа, волос под носом, пропущенный при бритье, нитка грязи под ногтем. Люди расступались перед ним. Он подошел к окну. Снова глянул на девушку с татуировкой. Между ними было несколько десятков метров. Он видел стежки на пояске сумочки и старые поперечные шрамы от запястья до локтя.

14

Он сказал, что у него есть для нее кое-что. Блеск свечей скользил по его лицу. Дорис уселась на краю кровати. Спросила, что именно, и Сташек попросил, чтобы она сама поискала. Натянула спортивный костюм, закружилась. Присела за старым телевизором. Нырнула в шкаф.

– Горячо? Холодно?

– И так, и так.

Потрясла обувью в прихожей. Подняла горшок на подоконнике. Отодвинула книжки. Сташек видел ее в нескольких местах одновременно. Раскинул руки, пошевелил пальцами.

– Господи. Ты купил мне дерево? – спросила она. Он повторил жест. Она села.

Начала понимать.

– Скажи, что ты этого не сделал.

– Все, конец съему! Если хочешь, я останусь на ночь. Забью под тебя уик-энд и перетащим барахло. Иди ко мне. Ну, иди.

– Дай прийти в себя.

Какое-то время они целовались. Разговаривали о том, что лето прошло без жары, но и без ливней. Концовка LOST была мучительной, а новый диск «Металлики» разочаровал. Сташек жалел, что в мире появилась «Металлика». Заблокировала дорогу многим коллективам получше. Дорис лежала на животе.

– Ты купил за наличные? Каким чудом я ни о чем не знала?

– Технически квартира принадлежит мне. Только на бумаге. Мне, а не Инвестбуду. Я дам тебе нотариально заверенное обещание.

– В себестоимость включаешь?

– Дорис, эй, она действительно твоя. Если бы я на тебя ее сразу переписал, то заплатил бы налог. А у меня голяк с бабками, я же квартиру купил. Подождем пять лет. Что это для нас? Холера ясна, надо было сразу это оформить с Пирошеком.

Дорис отхлебнула вина.

– Я прошу прощения. Это меня ошеломило. Может, это покажется странным, но я бы хотела платить аренду, как раньше.

Сташек стиснул внутри себя два черных кулака.

– Все можно выразить двояко. Или я пробую тебя купить, удержать с собой. Или верю, что у нас получится.

– Хорошо, – ответила она. – Просто этого как-то слишком много. Тебе придется поискать себе новую секретаршу.

Дошло до него не сразу. Ну ладно, сказал он, пусть будет так. Попробовал обнять Дорис, но она увернулась от его рук. Он сел на диване. От стен и пола било электризующее тепло. Квартира грела Сташека и добавляла ему сил.

15

– Кредитный комитет решил ваш вопрос отрицательно. К сожалению, не получилось, – сказала Урсула Сова.

Наступила тишина, грустная, как избитый в подворотне. Адвокат Пирошек ворчал, что договаривались не так, Сташек желал знать, что же на самом деле случилось. Стены комнаты росли вверх и сближались друг с другом.

Адвокат Пирошек просил письменное обоснование и разговор с лицом, принимающим решение. Урсулу Сову, ее крестик, ее стол обволокла молочная метель. Урсула сказала, что они не одни.

– Вы видели тех, в коридоре? Пан Станислав, вы мне в самом деле нравитесь. Из уважения к вашему отцу скажу вам кое-что, по секрету. Кредитный комитет отказывает всем без исключения и независимо от процента готовности. Не знаю, кто этим занимается. Комитет действует независимо. Фамилий я не знаю. Дозвониться до них нет возможности.

Сташек увидел недостроенные дома Магдаленки, ждущие крыш так, как он ждал очередной транш кредита. У него потемнело в глазах, он попросил воды. Покорно дал проводить себя к выходу. Адвокат Пирошек обернулся:

– Пани Урсула, как вы можете с этим жить?

– Муж меня очень любит.

16

Подъем на восьмой этаж оказался трудным для Сташека. Но он не хотел себе в этом признаваться. Все так же перепрыгивал по три ступеньки, но отдыхал на каждом пролете, делая вид, что ждет Дорис. В конце концов спросил, отчего, холера, они не могут ездить на лифте, как все. Почему ты боишься, Дорис? Дорис рассмеялась и сказала, что делает это для него.

– Для меня боишься лифтов?

Они пошли дальше. Сташек сопел и задумывался, какие гадости на этот раз приготовила мать. Что придумала, чтобы ему досадить. Позвонил, но никто не открыл. Какое-то время стучал в дверь. Набрал номер сотового. Тишина. Начал говорить, что этого он и ожидал, что мать наверняка думает, что договорились на более раннее или более позднее время, пошла куда-нибудь или сидит и обижается. Дорис сказала, что это на нее непохоже.

– У тебя действительно нет ключей?

Может, и есть, хотел он сказать. Ударил плечом в дверь. Та не поддалась ни в первый раз, ни во второй. Сташек жалел, что разогнаться негде. Дорис посоветовала позвонить слесарю, а не разыгрывать героя, а Сташек влетел в прихожую. Квартира была пустой и тихой. Все лежало на своих местах. Плащ и туфли в том числе. Дорис помогла ему встать. На лестничную клетку вышел сосед с мобильником близ уха. Узнал Сташека. Спросил, зачем вламываться, разве нет ключей. Сказал:

– Ее увезли сегодня утром. У нее хватило сил вызвать неотложку. Достучалась до меня и попросила побыть у нее, пока за ней приедут. А вы, пан Стась, где тогда были?

Дорис прыгнула между ними, и сосед отступил, махая при этом телефоном, словно фонарем в темноте. Они закрыли выбитую дверь. Сташек метался по комнате, рыча что-то о сукиных детях. Спрашивал, как сосед мог что-то подобное сказать. Не каждый же маменькин сынок. Умолк. Свалился на диван. Трясся.

– Моя мама. Моя мама. Ей же и семидесяти нет.

Дорис задумывалась, в какую больницу ее могли отвезти, Сташек лишь сидел и повторял по кругу одно и то же. Сосед не хотел открывать. Дорис подала Сташеку стакан воды и начала звонить. Спокойно ожидала соединения. Равнодушным голосом объясняла, о ком речь. Наконец уселась возле Сташека и сказала, что все в порядке. Ее забрали на Банаха, можно ехать. Только вызовем такси.

– Позвони ты. – Сташек посмотрел в глубь коридора. – Господи Иисусе, вот я дверь расшиб. Плохо это, правда, Дорис?

17

У матери был тромб в венах, а Сташек не мог вынести ожидания. Ему сказали, чтобы пришел завтра, но он не послушался. Со светлой тенью