машина ВЧК обрушилась на Бюро социал-демократического союза молодежи. В ночь с 22 на 23 февраля 1922 г. во время заседания Бюро союза были арестованы 12 человек: Л. М. Гурвич А. С. Кранефельд, Б. М. Сапир и другие[370]. В конце февраля на имя начальника Секретного отдела ВЧК Т. П. Самсонова поступила докладная записка о необходимости ликвидации молодежной организации меньшевиков[371]. Шиманкевич, автор докладной записки, весьма детально представил материал о работе молодежного Бюро, начиная с 1921 г., занимавшегося распространением социал-демократической литературы и пропагандой среди рабочих. Необходимость ликвидации молодежной организации связывалась с сохранением политической и идеологической преемственности данного союза с РСДРП. Высылая за границу старейших членов социал-демократической партии, большевики не могли допустить усиления ее молодежного ответвления. Коммунисты опасались потерять контроль над молодежью, ведь, как известно, она наиболее мобильная часть населения, готовая впитывать все новое, в том числе и расходившееся с официальной государственной идеологией. Члены Бюро союза молодежи, оказавшиеся в Бутырской тюрьме, не могли добиться от властей предъявления им официального обвинения, а также нормальных условий своего содержания. 7 марта 1922 г. они объявили голодовку[372]. Следователь дал им обещание предъявить обвинение в течение 2–3 дней. Естественно, что оно не было выполнено и являлось лишь тактическим шагом. 24 апреля 1922 г. было принято решение о высылке членов молодежной организации меньшевиков во Владимирскую и Рязанскую губернии с формулировкой за контрреволюционную деятельность[373].

Однако большевистское руководство понимало, что аресты и ссылки социалистов не смогут в достаточной мере убедить общественность в виновности членов небольшевистских партий, а также в правомочности власти принимать подобные действия. Необходимы были иные меры. Еще в феврале 1922 г. большевистское руководство решило провести ряд показательных процессов над своими оппонентами, в частности эсерами. «Удачное» завершение процесса над эсерами развязало бы большевикам руки и в отношении РСДРП. О намерении провести подобную провокацию по отношению к меньшевикам свидетельствует докладная записка Л. Д. Троцкого в Политбюро на имя Зиновьева, Сталина, Каменева, Рыкова, Томского[374], а также сделанное в мае 1922 г. Лениным заявление, что с меньшевиками следует покончить до окончания суда над эсерами. В частности, Л. Д. Троцкий считал, что на фоне НЭПа меньшевики, активизировав свою деятельность, смогли препятствовать политике большевиков. Поэтому следует «наряду с репрессиями, повести с ними борьбу комбинированными средствами»[375]. Троцкий предлагал воспользоваться переходом ряда виднейших представителей меньшевизма, и прежде всего Мартынова, из РСДРП в РКП(б). Меры, предложенные Троцким, сводились к следующему: предоставить меньшевикам, вышедшим из партии, обратиться с публичным заявлением к пролетариату, издать о них специальную брошюру и позволить создать Мартынову и его единомышленникам свой орган, еженедельное или ежемесячное печатное издание, направленное против деятельности Заграничной Делегации[376]. Радеку было поручено составить брошюру о массовом выходе из состава РСДРП ряда ее членов[377].

В связи с репрессивной политикой, проводившейся советской властью в отношении небольшевистских партий, РСДРП во второй половине 1922 г. в качестве общероссийской партии фактически перестала существовать. 23 августа 1922 г. в циркулярном письме Бюро ЦК, автором которого был Г. Д. Кучин, содержался призыв к местным организациям продолжать агитационно-пропагандистскую деятельность среди рабочих, а также сохранить организационное единство. Георгий Дмитриевич Кучин в годы Первой мировой войны являлся боевым офицером. После Февральской революции избран членом ОК РСДРП, был делегатом I и II Всероссийского съездов Советов рабочих и солдатских депутатов, членом ВЦИК. Во время работы II Всероссийского съезда Советов проявил себя как активный и непримиримый противник захвата большевиками власти. Кучин пользовался уважением не только среди различных групп внутри РСДРП, но и среди высококвалифицированных рабочих. В 1918 г. он вошел в ЦК как представитель правого крыла РСДРП, но вскоре дистанцировался от них. В то же время Кучин вел активную полемику и с лидерами «официального меньшевизма».

Итак, в октябре 1922 г. меньшевики пришли к выводу о необходимости перехода к подпольному существованию с целью сохранения целостности своих рядов: «необходимо охранить, законспирировать ряд главных отраслей работы»[378]. Данное обстоятельство также было связано с попытками большевиков инспирировать проведение съезда РСДРП с целью ее самороспуска. Кроме того, Кучин поднял вопрос о необходимости существования партийной печати на местах, так как центральные органы РСДРП практически не функционировали. Преследуя цель активизации партийной работы, меньшевики предложили создать особые пропагандистские коллективы, призванные проводить воспитательно-политическую работу среди рабочих. Таким образом, данное циркулярное письмо фактически положило начало переходу РСДРП в России к подпольной работе.

Окончательное решение о реализации данного постановления было принято в октябре 1922 г. в ходе проведения последнего крупного совещания местных организаций РСДРП на территории Советской России. По словам Б. Сапира, переходный период от легального существования к подполью совпал с появлением в Москве Г. Д. Кучина. Последний фактически прервал партийную преемственность, тянувшуюся от декабрьского съезда 1917 г., заменив полностью состав ЦК и сформировав образ РСДРП, сохранявшийся до ее политической гибели. В Бюро ЦК в России постоянно кооптировались правые меньшевики.

Несмотря на всю сложность общественно-политической ситуации, меньшевики провели в первых числах октября 1922 г. Московское совещание, обсудив на нем основные политические и организационные вопросы и приняв ряд постановлений, которые, в сущности, определили основные вехи деятельности РСДРП на следующее десятилетие. Ключевыми вопросами на совещании были: определение организационной структуры РСДРП и оценка общей политической ситуации, сложившейся на тот момент в России, а также формулировка основных задач, стоявших перед российским социал-демократическим движением. В работе совещания приняли участие 14 социал-демократов, из них 9 членов РСДРП и 5 членов Бунда. Они представляли Петроградскую, Харьковскую, Екатеринославскую, Одесскую, Московскую, Гомельскую, Дальневосточную и Киевскую социал-демократические организации. Подлинные фамилии членов Бюро остались неизвестными, так как Б. Николаевский оставил их зашифрованными. Известно, что на совещание был приглашен с совещательным голосом представитель правого крыла М. И. Либер. Данный факт был принят единогласно в Бюро ЦК, но в дальнейшем стал одной из причин конфликта между новым составом Бюро ЦК РСДРП и Заграничной Делегацией. Тем не менее Либер, несмотря на полемический ажиотаж вокруг своего имени, приехать не смог.

Проведение октябрьского совещания трактовалось членами Бюро ЦК как доказательство жизнеспособности социал-демократической организации в большевистской России. Однако меньшевики были вынуждены констатировать кризис партийной работы. Социал-демократы сохранили свое структурно-организационное единство только на Юге страны. В Центральной России наблюдался повсеместный разгром местных организаций. Следовательно, партийная жизнь постепенно затухала, большинство партийных ячеек перешло к подпольному существованию. Участники Московского совещания обсудили политику НЭПа, сделав вывод о том, что в России развитие капиталистических отношений носило отпечаток «хищничества первоначального накопления»[379] капитала. Диктатура