коммунистической партии переживала, по мнению социал-демократов, внутреннюю метаморфозу, т. е. сформировалась новая «хозяйственная антипролетарская психология и бонапартистское антидемократическое мировоззрение»[380]. Подчеркивалось, что, несмотря на проведение ряда мероприятий по восстановлению российской экономики, большевистское руководство было неспособно пойти на демократизацию данного процесса. Отмечалось, что НЭП сформировал новый тип мышления и расколол партийную бюрократию, создав почву для борьбы внутри РКП(б), которая постепенно превращалась «из рабочей партии утопическо-социалистического направления» в «противоречивый конгломерат различных социальных сил»[381].

Характерно, что после октябрьского совещания членам Заграничной Делегации Кучиным было направлено письмо (14 октября 1922 г.), которое долгое время оставалось зашифрованным. Только в 1960-е гг. Б. Николаевский дешифровал письмо, уничтожив сам шифр. Ряд исследователей объясняют данный факт нежеланием Л. О. Дан, сестры Ю. О. Мартова и жены Ф. И. Дана, и некоторых членов РСДРП возрождать вопрос о существовавших внутрипартийных разногласиях. Кучин затронул один из наиболее острых внутрипартийных вопросов – разработку партийной платформы РСДРП, начало которой было положено опубликованием статьи Ю. О. Мартова «Наша платформа» на страницах «Социалистического Вестника», а также фрагментарное изложение основных идей программного документа меньшевиков К. Радеком в газете «Правда» от 8 августа 1922 г. В письме Кучин вел полемику с Мартовым по основным теоретико-концептуальным вопросам, затрагивавшим теоретические наработки лидера российского меньшевизма, в частности, его проект 1917 г. выхода из кризиса путем создания однородного социалистического правительства.

Действительно, введение НЭПа оказало значительное влияние на складывавшуюся стратификацию общества. Меньшевики в специально принятых на октябрьском совещании тезисах констатировали размытость социальных групп и общественных слоев, наблюдавшуюся в советском государстве в новых условиях. Пролетариат, оказавшийся в условиях новой экономической политики, представал экономически и политически неготовым к изменениям, носившим капиталистический оттенок. Мелкая буржуазия, в свою очередь, представляла собой аполитичную массу. Крестьянство после отмены политики «военного коммунизма» и замены продразверстки продналогом занялось «стихийной хозяйственной самоорганизацией»[382]. В связи с отсутствием политико-правовых и экономических гарантий, крупный капитал тяготел «к монархическим реставрационным кругам»[383]. Единственно приемлемый способ урегулирования социально-политического и экономического конфликта в российском обществе меньшевики видели в демократизации всех сфер общественной жизни. Российские социал-демократы апеллировали к лозунгам политической свободы, выступали за расширение профсоюзного движения. Данные меры могли способствовать углублению капиталистических форм хозяйствования, открытию новых возможностей для России на международном уровне. Иностранный капитал был жизненно необходим российской экономике в начале 1920-х гг. Одним из важнейших направлений своей деятельности меньшевики считали борьбу за признание Советской России в качестве субъекта мировой политики. Общим для позиций Кучина и Мартова было признание необходимости трансформации советской политической системы в сторону ее демократизации. Таким образом, несмотря на существовавшие внутрипартийные разногласия по теоретико-концептуальным вопросам, российские социал-демократы были едины в признании необходимости демократического преодоления большевистской диктатуры.

Важной проблемой, вставшей в тех условиях перед социал-демократами и поднимавшейся на Московском совещании, была проблема организационного устройства РСДРП. В силу проводимой большевистским режимом репрессивной политики в отношении небольшевистских партий, значительная часть российских социал-демократов оказалась за границей, сгруппировавшись вокруг журнала «Социалистический Вестник», но и в России меньшевики продолжали вести достаточно активную агитационно-пропагандистскую деятельность. Поэтому решение о разработке «норм взаимоотношений» между русской и заграничной частями партии было принято на заседании Заграничной Делегации 5 октября 1922 г. Ф. И. Дану была поручена разработка данного проекта. 11 октября документ был рассмотрен и принят на заседании Заграничной Делегации в присутствии Ю. О. Мартова, Ф. И. Дана, Д. Далина, Е. Бройдо, Б. Николаевского. Согласно проекту, коллегия ЦК состояла из Заграничной Делегации и Бюро ЦК. Бюро ЦК в России обладало полной самостоятельностью в административно-организационной работе. В Советской России должен был издаваться бюллетень «Из партии». Журнал «Социалистический Вестник» был признан центральным органом партии; с 19 октября 1922 г. в журнале, согласно решению Бюро ЦК и Заграничной Делегации, появилось соответствующее сообщение. Бюро ЦК в целях усиления работы было призвано заниматься организационным сплочением РСДРП в России. Был избран также состав ЦК, в который вошли И. И. Рубин, В. М. Драбкин, Г. Кучин, председатель Бунда Л. М. Зорохович, А. Я. Малкин. Однако Л. М. Зороховича арестовали и Бюро ЦК вынуждено было работать в сокращенном составе. Кандидатами в Бюро избрали С. С. Каца, И. В. Светлицкого, Ахматова, Л. С. Ланде, Б. Л. Двинова, И. С. Раппипорта. 25 октября 1922 г. Бюро ЦК приняло постановление о роспуске местных отделений партии и создании на местах новых комитетов РСДРП с последующей перерегистрацией ее членов[384].

По свидетельству Б. Сапира, в одном из писем, присланном Бюро ЦК в России Заграничной Делегации, особо подчеркивался тот факт, что Московское совещание, проводившееся в октябре 1922 г., имело принципиальное значение для внутрипартийной жизни, так как была дана оценка не только экономической политики советского руководства, но и пересмотрена прежняя тактическая линия меньшевиков[385]. Фактически РСДРП в России в лице Бюро ЦК заняла «политически и классово-независимую» позицию относительно Заграничной Делегации. Последующая деятельность партии свидетельствовала о существовании некоторых противоречий между Бюро ЦК в России и Заграничной Делегации, о чем неоднократно поднимался вопрос на страницах «Социалистического Вестника» и в личной переписке российских социал-демократов.

Таким образом, октябрьское совещание местных организаций РСДРП 1922 г. привнесло ряд изменений во внутрипартийную жизнь.

Во-первых, совещание приняло решение о переходе РСДРП к подпольной работе. Однако, несмотря на призывы к усилению партийной работы на местах, в силу целого ряда причин как объективного, так и субъективного характера, произошла локализация партийной жизни и ее постепенное затухание.

Во-вторых, социал-демократы создали достаточно эффективную организационную структуру в виде Бюро ЦК в России и Заграничной Делегации, функционировавшую на протяжении 20-х гг. ХХ в.

В-третьих, участники октябрьского совещания подвергли критике некоторые концептуальные наработки Ю. О. Мартова, касавшиеся общественно-политического и экономического переустройства советского общества; в частности, идею коалиционного социалистического правительства и Учредительного собрания. Члены Бюро ЦК значительно дистанцировались от Заграничной Делегации. Действительно, Бюро ЦК в России проводило самостоятельную политическую линию, зачастую не ориентируясь на Заграничную Делегацию, а корректируя свою деятельность в соответствии с политической обстановкой в стране. Бюро ЦК гораздо острее воспринимало все изменения во внутренней и внешней политике большевиков. На наш взгляд, с 1922 г. началось параллельное существование не просто двух органов РСДРП, а двух самостоятельных направлений данной партии.

Несмотря на тот факт, что после проведения Московского совещания местных организаций РСДРП в начале октября 1922 г. фактически перешла к полулегальному существованию, в начале декабря в Политбюро ЦК РКП(б) от начальника ГПУ Самсонова и заместителя председателя ГПУ Уншлихта поступил доклад о деятельности меньшевиков в России, в котором доказывалась необходимость целого ряда санкций против РСДРП: объявление