ЧК, всевозможные временные суды, отменить смертную казнь, обеспечить реализацию гражданских прав и свобод посредством допущения свободы союзов, собраний, слова, неприкосновенности личности. Профсоюзы должны были являться действительными, а не декларативными органами, защищавшими интересы рабочих. Кроме того, насущной необходимостью являлось изменение избирательной системы, выражавшееся в полном уравнении в правах различных слоев населения.

Поднимался вопрос в проекте меньшевистской резолюции и об отношении к крестьянству как самому многочисленному социальному слою. Настаивая на необходимости упрочнения позиций крестьянства, подчеркивалось, что этого можно было достичь, только неукоснительно реализуя принципы новой экономической политики: разрешения действительной свободы торговли, использования всех видов кооперации[339]. Члены ПК РСДРП выступили с обращением к советскому правительству, требуя создания специальной комиссии для расследования кронштадтских событий, участие в которых приняли и крестьяне, назвав их «естественным движением широких пролетарских и крестьянских масс против антидемократической политики большевиков»[340]. Однако большевики провели свою резолюцию на конференции, в которой одобрялись все внутри– и внешнеполитические акции советского правительства, а само кронштадтское выступление было названо «анархо-эсеро-меньшевистско-беспартийной контрреволюцией»[341]. Меньшевики не сумели побудить советское руководство к расследованию Кронштадтского восстания, и, более того, они подверглись обвинению со стороны большевиков в разжигании данного конфликта.

Таким образом, огромное значение российские социал-демократы придавали деятельности профсоюзных организаций. Профсоюзы, по их мнению, являлись необходимыми элементами демократии и призваны были защищать интересы рабочего класса. Меньшевики принимали участие в работе ряда форумов под патронажем профдвижения. Их представители выступали с четкими программами, направленными на создание благоприятных экономических и политических условий для рабочих. Их требования разрабатывались в рамках концепции демократического социализма, предполагавшей формирование гражданского общества за счет полноценного функционирования Советов, профсоюзов и иных организаций самоуправления, соблюдение конституционных норм. Меньшевики действовали в рамках советской Конституции, неоднократно призывая своих политических оппонентов к ее соблюдению.

Однако большевики не хотели вступать в коалицию с эсерами и меньшевиками. Поэтому в начале 1920 г. по стране прокатилась волна арестов. На основе архивных материалов можно проследить динамику данного процесса. В Киеве началась кампания по устранению социал-демократов из руководящих учреждений профсоюзов. Меньшевики констатировали факт подтасовки результатов голосования в органах «народного управления». В частности, при выборах в правление союза пищевиков, проходивших в городе Киеве, меньшевистский кандидат получил 68 голосов из 88 возможных. Но в правление он не прошел. В Харькове наблюдалась схожая ситуация. Меньшевистских агитаторов не пускали на заводы, а списки их кандидатов изымались большевиками. Однако социал-демократы М. С. Балобанов, С. Ю. Семковский, Давидсон читали специальные лекции на заводах, в которых затрагивались наиболее остро стоявшие вопросы, тем самым вызывая поддержку и сочувствие у рабочих. В начале марта 1920 г. бастовали печатники в Самаре, большинство социал-демократов было арестовано, часть из них отправлена на фронт. В мае 1920 г. большевики разгромили Донской комитет партии в Ростове-на-Дону. Были арестованы: старейший деятель профдвижения А. С. Локерман, бывший председатель ростовского совета в 1905 г. С. М. Гурвич, В. А. Плесков, пролетарский поэт А. П. Бибик, Б. Васильев и др. Им было инкриминировано сотрудничество с Деникиным и Красновым. Несмотря на то, что им обещали открытый судебный процесс, их увезли в Москву и поместили в Бутырскую тюрьму. Большевистские судьи приговорили А. С. Локермана и Б. Васильева к 5 годам концентрационных лагерей, 6 человек – к 3 годам лишения свободы, 4 человека освободили[342]. Массовые аресты продолжались в течение лета 1920 г. в Баку, Новороссийске, Екатеринодаре, Юзовке, Тюмени, Симбирске, Твери, Курске и т. д. В августе 1920 г. в Харькове во время проведения Южно-русской и общепартийной конференции были арестованы 120 членов Харьковского и Московского отделений партии. Из них 15 человек: Астров, Гроссман, Ткаченко, Кучин-Оранский и другие «за принадлежность к правому крылу РСДРП»[343] – подлежали заключению в концентрационные лагеря на время продолжавшейся Гражданской войны, а И. Бэр, Б. Малкин, Шульпин (всего 17 человек) – «за то, что потерпели в своих рядах правое крыло»[344] подлежали высылке из Советской России в Грузию. В Москве арестовали 56 человек: Ерманского, Трояновского и т. д. Большевики провели обыск в квартирах Р. А. Абрамовича и Ю. О. Мартова. Однако из-за отсутствия улик социал-демократы были освобождены.

Вообще, желание избавиться от политических противников доминировало в деятельности большевиков. Так, 1 июня 1920 г. ВЧК опубликовала циркулярное письмо № 5. Данный документ носил открыто антименьшевистский характер. Социал-демократы обвинялись в распространении прокламаций антисоветского содержания, в сотрудничестве со странами Антанты[345]. Главный же удар большевики нанесли по профдвижению. Меньшевики имели большую поддержку среди квалифицированных рабочих, в частности среди печатников. Поэтому ВЧК призывало секретный отдел обратить особое внимание на «разлагающую деятельность» меньшевиков, задействованных в профсоюзах, в кооперации, но привлекать их к ответственности «не как меньшевиков, а как спекулянтов»[346]. Циркулярное письмо вышло за подписями председателя ВЧК Ксенофонтова, заведующего секретным отделом Лациса, секретаря ВЧК Уранова. Данное постановление, по меткому выражению меньшевистских авторов, являлось «бесценным памятником большевистско-полицейской культуры»[347], которое, по сути, перечеркивало все демократические завоевания революции и в какой-то мере отбрасывало Россию в дореволюционный период.

Большинство социал-демократов, арестованных в начале 1920-х г., содержалось в Бутырской тюрьме. Однако они (С. Ежов, Череванин, Аронсон и др.) пытались вести политическую борьбу с большевистским руководством, даже находясь в тюрьме. В частности, получив в начале апреля 1921 г. информацию о перевыборах в Московский Совет рабочих и крестьянских депутатов, меньшевики потребовали от властей, чтобы им предоставили возможность свободного волеизъявления[348]. Копии данного документа за подписями Ежова, Череванина, Аронсона, Чистова, Девяткина и Митрополитанского также были направлены в Президиум ВЦИК и секретарю Международного союза социалистических партий Ф. Адлеру. Меньшевики пытались повлиять на политику большевиков и через международные социалистические организации. Однако после рассмотрения 23 апреля 1921 г. на заседании Политбюро ЦК РКП(б) данного заявления было вынесено постановление, в котором отклонялись их ходатайства, мотивируя это решение якобы имевшем место участием Ф. Дана и Н. Рожкова в Кронштадтском мятеже. Более того, большевики боролись с оппозицией, даже находившейся в тюрьме, насильственными методами. Так, в ночь с 25 на 26 апреля 1921 г. на территорию Бутырской тюрьмы было введено несколько сот солдат под руководством члена ВЧК Самсонова и уполномоченных ВЧК Ремишевского, Кожевникова, Пюкменко. Они устроили расправу над заключенными социалистами, проявив максимум жестокости к политзаключенным. Избив и запугав их «до полусмерти», 21 человека направили в Лефортовскую тюрьму. Среди них были 5 социал-демократов, 9 членов ПСР, 4 члена ЦК левых эсеров, 2 анархиста[349]. Согласно показаниям меньшевиков, большевики не соблюдали элементарные права человека, содержали социалистов в невыносимых для