Захарову. – Это хорошо, Андрей, что вы его показали! Пусть и остальные на него посмотрят и подадут на алименты!

После этого старушка с подгузниками в знак солидарности с женской половиной зала демонстративно от меня отодвинулась, а я понял, что умудрился затмить уринотерапевта. Тот, кстати, тоже стал на меня коситься, но, скорее всего, из зависти. Вот если бы у него было столько детей в студии, сколько у меня, все бы стали пить мочу не морщась. А так его усилия пропали даром, потому что все лавры достались мне.

Дальше и вовсе пошло-поехало. Каждая из пришедших на ток-шоу теток считала своим долгом высказать все, что обо мне думает, а Захаров был рад стараться подсунуть им свой микрофон. Стоит ли удивляться, что, благодаря «Мигу удачи», я узнал о себе много нового и интересного. Вот только остальные участники передачи остались без должного внимания. Их выступление, скомканные и бледные, никто практически и не слушал. Не знаю, чем бы все кончилось, не исключаю, что возмущенные тетки разорвали бы меня в клочья, если б не жесткий телевизионный регламент.

На очереди была запись следующей передачи, и Захаров мастерски свернул дискуссию, произнеся свое коронное финальное пожелание не упускать из рук птицу удачи. После чего еще минуту назад негодующая публика сразу утратила малейший интерес к моей персоне и стала потихоньку расходиться. Мои соседи, включая экономную бабульку и уринотерапевта, тоже начали подыматься с мест, один я сидел, как пришибленный, не в силах пошевелиться и тупо наблюдал, как Захаров пожимает руки участникам передачи. Наконец, очередь дошла и до меня.

Когда этот телекрасавец протянул мне свою ухоженную длань, я вдруг растерялся, потом зачем-то вскочил, а он заговорил со мной так, как будто мы знали друг друга сто лет. А то и делили по-братски аспиранток.

– Думай, что хочешь, –сказал он мне, картинно отдуваясь, – парень – моя идея, отрицать не буду, но эту девицу я вижу в первый раз. Откуда она взялась? Может, это твой издатель подсуетился? Хотя, вряд ли… Мы же с ним все обговаривали…

Я слушал его оправдания вполуха, жадно всматриваясь в скопившуюся у выхода толпу. Где же она, где? Неужели уже ушла? И тут я ее увидел. Рыжая девчонка стояла у стены, явно кого-то дожидаясь.

А Захаров продолжал умиротворяюще зудеть:

– Старик, публика любит скандалы, сам знаешь. Все теперь будут говорить: «Это тот самый Сапрыкин, что двух детей бросил? Ладно, почитаем, что этот подлец написал». Я потому и предупреждать тебя не стал, чтобы все естественней получилось. А что касается девицы, то тут я точно не при чем… Короче, не сердись, ладно?

– Ладно, – пообещал я и направился к рыжей девчонке, которая, поняв мои намерения, привстала на цыпочки и призывно помахала мне рукой.

– Ну, привет, – подошел я к ней, – знакомиться-то будем?

– А чего ж не познакомиться? Меня Лера зовут. Валерия Петровна.

– А фамилия? – Тупо спросил я.

– Рожкова, – ответила она почему-то с вызовом.

– Рожкова, – повторил я то ли с облегчением, то ли с разочарованием. У Ольги была совсем другая фамилия – Дорофеева, – а маму-то как зовут?

– Инна, – брякнула моя новоявленная дочь.

Инна, Инна… Что-то не припомню… И потом, как она узнала, где меня искать? Я совсем не знаменит и на экране-то в первый раз засветился. И то не до конца, передача-то в записи пойдет!

– Постой, – пробормотал я, – но с чего ты взяла?

Но рыжая, не дослушав меня, подхватила под локоть другую девчонку – с иссиня-черной крашеной гривой, и обе они, дружно прыснув, выбежали из студии.

–Ты куда? Подожди! – Крикнул я, но рыжая даже не обернулась.

Я понял, что мне ее все равно не догнать, а потому так и остался стоять в дверях, обтекаемый со всех сторон разгневанными женскими массами.

В кармане у меня завибрировал телефон, звук которого я отключил на время передачи. Звонил Кирилл:

– Ну, как все прошло?

– Лучше некуда, – фыркнул я.

В этот момент мимо меня осторожно протиснулся мой «сын» в желтой майке.

– И ты бросаешь папочку! – желчно бросил я ему вслед.

Тот, обернувшись, развел руками:

– Я же для вашего рейтинга старался!

И на всякий случай прибавил шагу.

Глава XVI

Между прочим, «Миг удачи» с собственным участием я так и не посмотрел, хотя ассистентка Зоя потом перезвонила и сообщила дату и время эфира. Больно мне надо любоваться на свою глупую физиономию в ящике! Она мне и в зеркале надоела. А в тот колготной день сразу с телевидения отправился к Сереге. Не буду скрывать, мне хотелось поделиться с ним пережитым перед камерами, но было опасение, что он неправильно меня поймет. Сочтет за примитивное хвастовство.

Тем более что встретил меня Серега не то чтобы слишком радушно. Открыл дверь, сказал, не глядя, «А, это ты» и пошлепал назад – к компьютеру.

– Что, сроки поджимают? – поинтересовался я, скромно пристроившись на подоконнике. Другого свободного местечка в Серегином бедламе для меня просто не нашлось. Впрочем, мне ли привыкать?

– И они тоже, – набычившись, молвил Серега, после чего перевел на меня довольно мутный взгляд, – а живые классики, я вижу, не урабатываются… Кстати, с чего это ты так вырядился? На маскарад, что ли, собрался?

– Уже оттуда, – хмыкнул я. Тут только я вспомнил, что не в меру «расфранчен», а объяснять, с какой стати мне совсем не с руки. Так же как комментировать Серегины подковырки насчет живого классика, хотя они мне порядком надоели. Поэтому я их молча проглотил.

И правильно сделал, потому что Серега сразу подобрел, приволок из кухни полбутылки перцовки, две рюмки и колбасу в нарезке.

– Хоть дух перевести! – объявил он, швырнул все это добро на заваленный чем ни попадя стол и немного передвинул ноутбук, открытый на странице с тремя оборванными на полуслове сиротливыми строчками.

– Не идет? – Посочувствовал я самым подхалимским тоном.

– Даже не спрашивай! Вот где у меня все это! – Серега стукнул себя кулаком в кадык. – Сроки горят, из издательства звонят, а у меня уже буквы кончились!

– Понимаю, – поддакнул я осторожно. Уточнять, до какой степени мне самому знакомы Серегины муки, я не стал. Мы оба были напряжены. Приятель мой мог в любую минуту взорваться, а я сдетонировать. Такое с нами уже было. Потом мы полгода друг на друга дулись и с большим трудом помирились. Причем, я в отсутствие Сереги страдал больше, чем он без меня.

После первой рюмки мы оба немного расслабились.

Серега положил на язык тонкое до полупрозрачности колечко колбасы и откинулся на спинку стула:

– Весной вообще