Они рухнули на диван и ловили ртом воздух. Тэрин прижалась щекой к его груди и слушала, как постепенно успокаивается его сердце.

Он пришел к ней, и здесь его место. Здесь, а не рядом с женой, которая больше его не возбуждает. Поэтому он пришел, поэтому не мог не прийти. Тэрин не сомневалась в том, что он в один прекрасный день обязательно появится на пороге ее квартиры.

Она уже задремала, когда Джек встал с дивана. И только когда он начал зашнуровывать туфли, она проснулась окончательно и увидела, что он приготовился уходить.

– Почему ты уходишь?

– Я должен. Ужинаю с тестем, не могу пропустить.

– Только с тестем? Или с женой тоже?

Виноватое лицо Джека было лучше всякого ответа.

Он наклонился, погладил ее по щеке и повернулся, чтобы уйти.

– Я люблю тебя, Джек.

Эти слова его словно парализовали. Он замер, не в состоянии сделать выбор: уйти или остаться. Тэрин надеялась услышать то, что обычно говорит влюбленный, но не услышала ни слова.

– Тэрин, – наконец сказал Джек, – ты знаешь, что ты мне небезразлична. Но то, что было между нами… это больше не должно повториться.

– Как ты можешь такое говорить? Как? После всего, что только что было между нами?

– Иначе это было бы нечестно по отношению к тебе. Ты молода, у тебя вся жизнь впереди. Я не хочу быть ржавым якорем, который не дает тебе двигаться дальше.

– Ты это не серьезно.

– Очень серьезно.

– Нет, ты думаешь только о себе. О том, как наши отношения повлияют на твою жизнь.

– Люди все видят. – Джек устало сел на диван. – Пойдут разговоры.

– И что? Пусть себе говорят.

– Я могу потерять работу. И это поставит под вопрос твое поступление в магистратуру.

А вот это ей даже в голову не приходило. Если Джек пойдет на дно, он неминуемо потащит ее за собой. И при этом он был ее самым могущественным сторонником. Каковы были бы ее шансы на поступление в магистратуру, если бы не его поддержка и рекомендательные письма?

– Значит, мы должны соблюдать осторожность, – сказала Тэрин. – Возможно… нам придется какое-то время не встречаться.

– Согласен.

По глазам Джека Тэрин поняла, что он после этих слов испытал облегчение, и ей это совсем не понравилось.

– Но только несколько недель, пока риски не уменьшатся, хорошо?

Он молча встал и прошел к двери.

– Джек? Ты же знаешь – я буду ждать тебя, буду ждать, сколько потребуется.

Он даже не оглянулся, только сказал на прощание:

– Я позвоню.

Бренда сидит на старом, продавленном и обшарпанном диване, а по бокам от нее стоят коробки с вещами ее покойной дочери. В этот момент она по степени убитости выглядит ничем не лучше дивана. Ей всего сорок один год, и наверняка когда-то она была такой же симпатичной, как Тэрин, вот только жизнь ее не пощадила: лицо бледное, как у большинства работающих в ночную смену, и, судя по отросшим седым корням волос, она уже давно не ходила в парикмахерскую. Потертые джинсы и фланелевая рубашка – практичная одежда для уборки квартиры покойной дочери, только Бренда худая, и одежда на ней кажется бесформенной. Руки у нее грубые и ладони в мелких трещинах – понятно, что от работы санитаркой в доме престарелых. Все в этой женщине говорит о поражении. А как иначе? Гибель ребенка – самый разрушительный удар, который может нанести жизнь.

– Здесь надо убраться и все вывезти до конца недели, – говорит Бренда и устало вздыхает. – Пятнадцатого – крайний срок. Или придется платить аренду за месяц.

– Учитывая обстоятельства, уверена, владелец сделает для вас исключение, – говорит Фрэнки.

– Может быть, но я особо на это не рассчитываю. – Бренда смотрит на коробку с вещами дочери, протягивает руку и начинает поглаживать свитер, как будто он может подарить ей покой. – Я еще даже не начинала убираться. Или вы считаете, что пока не надо? Я смотрю сериалы по Си-эс-ай и знаю, что полицейские любят, чтобы никто ничего не трогал, пока они не сделают все свои тесты.

– Можете об этом не думать, мы здесь со всем закончили, так что делайте то, что считаете нужным.

– Спасибо, – бормочет Бренда. Благодарить не за что, но ясно, что она готова благодарить любого, кто проявит к ней уважение. – Мне жаль, что я не могу рассказать вам ничего важного, но мы с моей девочкой в последнее время не были близки. Это разбивало мне сердце. Понимаете? Ты растишь ребенка. Девочку. Любишь ее и хочешь всегда быть частью ее жизни. А потом она подрастает и отталкивает тебя…

Бренда сжимает в кулаке свитер дочери.

Фрэнки даже представить себе не может, что испытывает эта женщина. Каково это? Собирать в коробку вещи умершего ребенка? Складывать их, прижимать к лицу? С этими вещами тяжело расстаться, ведь они еще хранят запах ее дочери.

– Когда вы в последний раз разговаривали с Тэрин? – спрашивает Мак.

– Месяц, может, полтора назад. Она какое-то время мне не звонила, поэтому я позвонила сама.

– А как часто вы обычно созванивались?

– Не особо часто. Особенно после того, как поругались в январе.

– Из-за чего поругались?

– Я хотела, чтобы она вернулась после университета в Мэн. Говорила, что с деньгами у меня худо и я просто больше не могу ее поддерживать в этом смысле. Ох, она так расстроилась. Так расстроилась, что мы несколько недель потом не созванивались.

– А Тэрин не понимала, почему вы хотите, чтобы она вернулась? Не понимала ваши обстоятельства?

– Нет. Просто не могла понять. Думала только о том, чтобы быть с ним.

– Вы сейчас о ее парне? О Лиаме Рейли?

– Я всегда знала, что у них двоих ничего не получится. – Бренда снова вздыхает. – Говорила ей об этом, причем годами, но она мне не верила.

– А почему вы думали, что у них ничего не получится? – спрашивает Фрэнки.

Бренда смотрит ей в глаза:

– Вы вроде сказали, что разговаривали с ним?

– Да. Мы беседовали с ним сразу после смерти Тэрин.

– И как вам? Такой парень женится на такой девочке, как моя Тэрин?

Фрэнки даже растерялась, она не ожидала, что мать может так обесценивать свою дочь.

– Тэрин был славной девушкой.

– Да, она была славной. Самой симпатичной девушкой в городе. И еще она была умной. Очень умной. Но она не была достаточно хороша для них. Его мать ясно дала это понять.

– Что именно она вам сказала?

– Да ей и говорить особо ничего было не надо. В нашем городе дети из одних семей никогда не женятся на детях из других. Вот и все. Они могут ходить в одну школу, а вы можете ходить с их родителями в один магазин, но всегда есть черта, за которую никто не переступит. Об этом я и говорила Тэрин, не хотела, чтобы она теряла свои лучшие годы на всякие там надежды и ожидания. Можно нафантазировать счастье с не тем парнем, но потом будешь расплачиваться за это всю оставшуюся жизнь. – Бренда снова посмотрела на свитер дочери. – Уж я-то знаю, о чем говорю.