что было в мочи, парень пополз обратно к избе. Обратно к семье. Ему уже не хотелось оставаться снаружи, не хотелось видеть все эти отвратительные и вонючие рожи. Пусть лучше дома, в окружении шума, но не здесь, не снаружи.

Как настоящий солдат на поле боя, он быстро одолел десяток метров ползком, но за тем единственным звуком ничего не последовало. Поднявшись, Серёжа вцепился в ручку двери. На себя. Заперто. От себя. Заперто. Он тряс дверь так, словно обирал хлипкую яблоню, но та похвально не поддавалась. Обернувшись, парень не увидел никого. Назад в избу он больше не мог попасть.

Пламя играло, свет танцевал, ночь была тихой, а молодой кадет трясся от страха.

Его напугали, как маленького ребёнка, как кого-то, кто не достоин называться кадетом, практически солдатом… Теперь его трясло не от страха, а от злости. С самого начала, как он оказался в проклятом Неясыти, все над ним глумились, выставляли дураком, издевались и преследовали. И даже сейчас, он был никем, в глубокой ночи, на пороге избы в который хочет и войти, но никак не может. Трус, поставленный плакаться на сцену. Его обокрали, облизали, вырвали из тёплой постели, и сейчас вынуждали рыдать, молить о пощаде, о защите. Он понимал, что выхода нет, – только не слёзы. Если и идти, то на своих условиях!

Серёжа отпустил ручку и развернулся в сторону дрожащего света.

Каждый новый шаг придавал уверенности. Ему показалось, что он стал различать всё вокруг. Темнота отодвинула свой зловещий и таинственный саван. Пусто, тихо... Безопасно.

Через минуту он подошёл к первым избам и осторожно скрылся в тропе между ними. Теперь ему была видна открывшаяся процессия… и это было далеко не то, что он ожидал.

Недалеко от камня Неясыти развели небольшой костёр. На огне стоял крупный котёл, в котором что-то активно бурлило. Вокруг собрались участники этого действия: люди пожилого и среднего возраста, с таким внешним видом, точно никогда не отдыхали, и вовсе прошли через многолетние муки. Их собралось около двух десятков – часть у котла, часть у камня или в стороне. Никого из присутствующих он не знал, хотя ему почудилось, словно где-то в стороне стояла Маруся и Зоя.

Серёже повезло, что никто его не видел, даже не смотрели в его сторону, из-за чего он мог наблюдать всё.

У подножья камня на кресле-качалке сидела старуха. Настоящее ископаемое. Сгорбленная в три погибели, всё лицо в морщинах и трещинах, как земля в жаркую пору. Это существо усердно лизало каменную породу, пока два её помощника-близнеца держали кресло. Даже на расстоянии было заметно, как благодаря усердной работе языком, старушка смогла слизать несколько миллиметров, создав небольшую выемку. От такого вида желудок парня снова сжался.

Когда странная работа была окончена, старушку с креслом оттащили от камня и направили прямо к котлу. Серёжа бы не удивился, если бы её бросили в это варево, чтобы сварить суп для всех желающих.

Отчасти он был разочарован, отчасти рад: подведшую старушку просто наклонили к бурлящей массе, и, засунув два пальца в рот, она изрыгнула содержимое желудка в бурлящую жижу. Что-то похожее чуть ли не случилось и с не званным наблюдателем. Он был всё ещё благодарен своему крепкому желудку.

Однако, сейчас наступал именно тот момент, когда градус повышается, а ситуация становится более интимной. Присутствующие члены процессии начали подходить к котлу и обнимать его, кто-то гладил или целовал; некоторые из них были «в чём мать родила». Даже с большого расстояния парень услышал, как пригорает кожа к металлу.

Серёжа развернулся и решил наконец-то отправиться домой. За эти несколько минут он увидел достаточно, чтобы до конца своих дней видеть ночные кошмары. Не успел он повернуться к выходу из переулка, как врезался в кого-то.

– Зачем стесняться, если мог принять участие?

Серёжа поднял глаза и увидел лицо Бражника. Его поймали…

– Хотя нет, не стоило. Они так увлечены, что легко могли накинуться без зазрения совести!.. Хотя, от их совести ничего и не осталось.

Серёжа решил просто пойти домой. Пройти мимо Бражника так тихо, отстранённо и спокойно, точно они просто случайно встретились в середине дня.

– Куда? – Мужчина взял парня за руку, не позволив и шагу сделать дальше. Его хватка была ледяной, словно этот человек секунду назад вышел из холодной воды.

– Д-домой… – снова эта дрожь в голосе, снова страх и спазм в животе. Он и представить не мог, какое наказание его будет ждать за подсматривание. – Отпустите, пожалуйста.

– Ну нет, приятель. Сейчас рядом со мной тебе уже ничего не будет грозить. Давай выйдем к ним, скажешь: привет.

Бражник сделал шаг в сторону процессии, но Серёжа был против. Развернувшись, юноша попытался ударить кулаком мужчину в лицо. У него была надежда, что тот потеряется и отпустит парня, но Бражник поймал кулак на лету.

– Интересно… – сказал он, наблюдая за продырявленной ладонью. – Поздравляю, Серёжа.

Сжав запястья парня, Бражник направился вместе с ним в сторону камня.

– Не волнуйся, друг, думаю, тебе понравится.

Серёжа пытался сопротивляться, упираться, но Бражник был сильнее. Вся процессия заметила подходящих людей, и внимательно провожала их взглядом. Они все были слепы, или чрезвычайно тупы. В их глаза не прослеживалось ни капли осознанности, ни толика мыслей. Они словно были участниками собрания лунатиков. Вот он пересёкся взглядом с Артёмом и Викой. Когда Серёжа и Бражник наконец-то подошли к камню, мужчина приложил раненную руку парня к тёплой поверхности монумента. Даже ночью у этого камня можно было греться. Но кроме этого Серёжа ощущал и что-то ещё… маленькие усики, исходящие с поверхности, углубляющиеся в его рану, алкающие кровь каплю за каплей. Новые попытки сопротивления оказались бессмысленны.

– Не двигайся, парень, пока не поранился.

Усики уходили глубже, а тепло камня переходило в жар. Запахло палённой кожей, и Серёжа не мог сказать: его или тех сумасшедших у котла. Бражник отпустил жертву, и та рухнула на землю. В голове всё шло кругом. Тени жирели и подбирались ближе. Какофония звуков перерастала в оглушающий шум.

– А теперь, самое интересное. – Мужчина снова привлёк к себе внимание. Юноша поднял глаза, и посмотрел туда, куда указывал его мучитель.

Люди отошли от котла и со слезами на глазах наблюдали за бурлением омерзительных вод. Резко вода замерла, обретя такое спокойствие, словно температура кипения ничего для неё не значила. Что-то начало всплывать. В начале показалось, что это был какой-то огромный кусок мяса,