бальзама ударил в ноздри. Тэре казалось, что он никогда не вымоется из её волос, даже когда уже отпадёт необходимость втирать. С другой стороны, Ануират-то с его обонянием было ещё сложнее. Хотя, может, наоборот, ему нравился запах? Находят же псы приятными самые странные запахи и тащат жизнерадостно своим двуногим друзьям подарки вроде лежалых звериных трупиков или высохшей переваренной пищи.

Тэра закрыла глаза, пока Сехир аккуратно втирал в её голову снадобье Бернибы, массировал виски и основания намечающихся рогов, чтобы уходила боль. Такого рода касания в рэмейской культуре – она знала – были очень личными, и видела, что от этого Ануират смущается ещё больше. Хотя куда уж больше.

Тэра же помнила совсем другие руки и будет помнить только их – родное тепло и нежность, к которым нельзя вернуться, но и забыть немыслимо.

– Знаешь, что нам нужно, Сехир? – проговорила жрица, не открывая глаз, заслоняясь от слишком живой памяти.

– Что?

– Басма[3].

– Но ведь…

Она почувствовала, как Ануират коснулся её волос, не удержался, пропустил пряди сквозь пальцы.

– Потом уже не смыть, не вернуть священный электрум, – тихо закончил он. – Я такого цвета больше ни у кого не видел.

– Вот именно.

– Светловолосые рэмеи бывают, – упрямо возразил воин. – Это просто у нас не видел.

– Бывают. Но о светловолосой жрице Ануи, поднявшей наследника из мёртвых, и без того было слишком много слухов. Ни к чему напоминать.

– Понял тебя, – вздохнул Сехир. – Куплю краску… Подаришь прядь на память?

Тэра обернулась к нему и внимательно посмотрела.

– Бери, – сказала она, и в её голосе не было ни обещания, ни надежды на что-то иное.

Впрочем, воин слишком чтил Хэфера, чтобы надеяться на что-то…

Жрица позволила ему срезать прядь, улыбнулась его неловкой благодарности, а потом осторожно поднялась.

– Давай уже покончим с этим поскорее, и я помогу тебе с едой, – сказала она, поворачиваясь к воину спиной и приспуская калазирис так, чтобы обнажить поясницу и растущий хвост.

В первый раз, когда она перестала справляться, было сложнее – Сехир, кажется, не знал, куда себя девать от смущения, а помочь хотел. Тэре было жаль его. Будь он целителем или бальзамировщиком, было бы проще. За несколько дней он привык. Обратиться к жрицам они оба не решались – чем меньше было тех, кто знал о ритуале трансформации, тем лучше. В местное общество она вольётся позже, когда всё закончится, – уже как рэмеи.

Без снадобий Бернибы было бы совсем невыносимо. Тэра вспоминала, как сперва Верховная Жрица робко предлагала ей остаться хотя бы на время исцеления. Девушка, по понятным причинам, отказалась наотрез, и Берниба не стала упорствовать – просто сделала для неё всё, что могла, чтобы облегчить и путешествие, и происходившие с ней изменения.

Дорога до Кассара была недолгой, и Тэру почти ничего не беспокоило – физически. Они с Хэфером лишь пытались набыться вместе… хотя это было так же невозможно, как пытаться надышаться перед тем, как тебя запечатают в гробнице заживо.

Каждый взгляд, каждое касание бесценны, если знаешь, что следующая встреча будет лишь у Вод Перерождения… Но губы Тэры шептали слова нежности и успокоения, даже когда сама её суть кричала: «Не уходи! Я не смогу без тебя!». Она была его целительницей, стражем его сердца, его жизни. Нельзя было делать расставание ещё более тяжёлым, чем оно уже было…

Тэра почувствовала, как от этих слишком живых воспоминаний выступили слёзы, как задрожали плечи, и закусила губу. Нельзя, нельзя. Её печаль никому не поможет. А её бедному Ануират и без того было несладко.

Пальцы Сехира в последний раз провели от шеи к копчику, унося ноющую боль, и жрица отстранилась, натянула калазирис.

– Спасибо. Иногда думаю, может, и правда нужно было задержаться среди твоих сородичей, и…

– Нет, – резко ответил он и покачал головой. – Так надо. Или думаешь, меня одного будет мало, чтобы защитить тебя и вашего щенка? – его изумрудные глаза сверкнули вызовом.

– Тебя одного более чем достаточно, – тихо заверила Тэра, касаясь его руки забинтованными пальцами. – Просто устала уже быть обузой, а впереди ещё… ну сам понимаешь. И даже жреческие таланты толком применять нельзя.

– С каких это пор дарение жизни – обуза? Не гневи Богов, – укоризненно ответил Сехир. – И чтоб ты там себе ни думала, я на своём месте. Так, ты собиралась мне с едой помочь? А то мне уже и травы со снадобьями кажутся вполне съедобными.

Подшучивая друг над другом, они спустились вниз. Ануират поддерживал Тэру под локоть, пока она босиком сходила по деревянным ступеням. Щенок скулил и суетился вокруг, волнуясь, что его забудут, да ещё и не накормят.

И когда Тэра помогала собирать на стол, насколько позволяли забинтованные руки, раскладывала циновки, она впервые подумала, что возможно, это место и правда сможет стать им с Сехиром новым домом.

Басму Ануират раздобыл через несколько дней – говорил, та, что попадалась, была недостаточно хороша. Тэре пришлось поверить ему на слово – она пока не могла выходить из дома, разве что в сад, и то стараясь не попадаться никому на глаза. С соседями общался Сехир. Да и немного их было, этих соседей, – жилище Тэры и Ануират располагалось далеко в пригороде, на краю обрабатываемых полей, и примыкало к храмовым рощам. Но сидеть в четырёх стенах становилось совсем уж невыносимо, тем более когда даже занять себя было особенно нечем и всё валилось из рук в буквальном смысле этого слова.

– Ты уверена? – в который уже раз спрашивал Ануират, перетирая и разводя порошок под надзором Тэры, замешивая краску по её указаниям.

– Ты словно руку мне отрезать собираешься, – смеялась жрица. – Волосы, знаешь ли, отрастают. Может, через несколько лет всё это перестанет иметь такое значение. А пока – стану ещё чуточку больше похожа на настоящую рэмеи. Буду в цвет твоей и её, – она кивнула на щенка, сновавшего между ней и Ануират, – шерсти. Красиво же!

Сехир недовольно что-то пробурчал и принялся красить. Когда дело было сделано, Тэра заглянула в зеркало. Удивительно, как цвет мог менять лицо, обрисовывать черты по-новому. Правда, и бледность, и измождённость теперь казались заметнее, но зато она стала больше похожа на типичную жительницу Таур-Дуат. Только рога пока были совсем маленькими, едва выдаваясь над волосами.

– Непривычно… но мне нравится, – заявила она наконец.

Ануират неодобрительно покачал головой, проворчав что-то вроде «раньше было лучше».

После они сидели в саду, под старой раскидистой сикоморой. Сикоморы здесь росли во множестве – целые поколения жрецов и жриц следили за садами и рощами, особое внимание уделяя священным древам Богини.

Тэра сушила волосы и слушала