Он облизывает губы, продолжая двигаться, пока не запрокидывает голову и не издает стон. Из его члена вырывается сперма, брызгая на пол между нами, пока он не становится таким же измученным и бездыханным, как и я, и наши взгляды не отрываются друг от друга. Он первый нарушает молчание, наклоняя голову, чтобы прислониться ко мне, и переводит дыхание, и я не знаю почему, но мои руки тянутся и зарываются в его волосы. Как и раньше, он откликается на мои прикосновения, словно хочет большего, и внезапно этот момент кажется более интимным, чем следовало бы.

Страх пробирает меня до костей, и я выпаливаю:

– Мне пора возвращаться.

Я одновременно чувствую и слышу его вздох, и меня мгновенно переполняет сожаление. Когда он отстраняется от меня, я тут же ощущаю холод. Нова приходит в себя и молча отодвигается. И момент страсти, вызванный сексуальным напряжением, проходит. Однако у меня почти подкашиваются колени, когда он засовывает пальцы в рот и слизывает следы наших оргазмов, пока я не начинаю чувствовать абсолютную пустоту внутри.

– Всегда знал, что ты охренительно сладкая на вкус, принцесса, – говорит он, подмигивая мне, и я понимаю, что типичный, самоуверенный говнюк Нова вернулся.

Я спешу поправить юбку и замечаю, что мои кружевные трусики теперь валяются на полу. Когда я смотрю на него, он приподнимает бровь, словно провоцируя меня попросить их подать. Я отказываюсь доставить ему подобное удовольствие, и когда улыбаюсь, то вижу, как его глаза светятся чем-то похожим на гордость.

– Думаю, теперь мы в расчете, Даркмор, – мурлычу я с довольной улыбкой и, не дожидаясь ответа, открываю дверь и проверяю, чисто ли снаружи.

Убедившись, что рядом никого нет, я полностью открываю дверь и собираюсь сделать шаг к выходу, но нежное прикосновение к локтю удерживает меня на месте. Нова прижимается ко мне сзади. Его ладони скользят по моим рукам, и мурашки, как и прежде, возвращаются, когда он прижимается губами к моему уху.

– Если это еще не очевидно, то сегодня ты выглядишь совершенно неотразимо, Мэделин Питерс.

Я открываю рот, пораженная его комплиментом. Он проталкивается мимо меня и уходит, не оглядываясь. Я считаю до тридцати, прежде чем последовать за ним. Глубоко дышу в попытке успокоить сердцебиение, и, спотыкаясь, возвращаюсь к своему столику на дрожащих ногах. Когда я сажусь обратно на свое место рядом с Брэдом, он внимательно наблюдает за мной, и я смотрю прямо на него с провокационной улыбкой на лице. В моей памяти всплывают его слова о моей внешности, словно во мне нет ничего особенного. Я протягиваю руку к стакану и делаю глоток воды, надеясь, что по моему взгляду можно понять, о чем я думаю.

Пошел ты, Брэд.

– Ты в порядке, дорогая? Выглядишь немного раскрасневшейся, – голос моей матери, доносящийся с другого конца стола, вторгается в мои мысли, и я изображаю печальную улыбку.

– Да, мне было немного нехорошо, – начинаю я, переводя взгляд обратно на Брэда. – Но теперь все отлично.

Мама кивает, без промедления принимая мой ответ и возвращаясь к разговору, но Брэд не сводит с меня пристального взгляда. Я позволяю своим глазам скользнуть мимо него к Нове всего на секунду, но он перехватывает мой взгляд, и когда Нова одновременно поднимает глаза с улыбкой, я вижу, как в глазах Брэда появляется ярость. Вижу момент, когда он все осознает, когда кусочки мозаики встают для него на свои места, и он видит, как я молча говорю ему «пошел ты». Меня заманили в эту игру без моего ведома, но это не значит, что я не буду играть на победу. Когда Брэд поворачивается ко мне, я знаю, он чувствует перемену в наших отношениях. Но кто-то ведь должен проиграть, и я не могу допустить, чтобы это оказалась я. Ни за что, если я собираюсь пережить этот дерьмовый брак с ним.

Остаток ужина проходит без происшествий, и когда мы все собираемся уходить, я чувствую, как Нова смотрит на нас, на меня. Это кажется запретным и неправильным, однако я все равно чуть повожу бедрами, не отвечая на его взгляд. Я слишком увлекаюсь этой игрой и не замечаю Брэда рядом с собой, пока не становится слишком поздно. Он хватает меня у самой двери. Со стороны может показаться, будто это просто проявление нежности, но когда его пальцы впиваются в мою руку до боли, я понимаю, что это на самом деле. Гнев.

Нова внимательно наблюдает за нами, в нем бурлят гнев и замешательство, когда Брэд наклоняется ближе и тихо выплевывает:

– Держись, нахрен, подальше от Новы Даркмора, Мэделин, я не возьму в жены хоккейную шалаву.

Я почти смеюсь над его женоненавистничеством и двойными стандартами и стараюсь, чтобы он расслышал всю правду как следует:

– Не волнуйся, дорогой, – говорю я с улыбкой, кидая ему его же недавние слова. – Тот факт, что я знаю, как приятно ощущать его член у себя в глотке, не значит, что мы больше не ненавидим друг друга. Инвестиции наших папочек по-прежнему в безопасности.

Я впиваюсь ногтями в его кожу и с улыбкой убираю его руку со своей.

То, что меня втянули в этот брак без права голоса, вовсе не означает, что я уступлю ему. Если Брэд возьмет меня в жены, то получит настоящую меня, а не идеальную версию, которую, по мнению моего отца, он вылепил. К черту мужчин и их патриархальную чушь.

К тому времени, как я возвращаюсь домой, кайф от оргазма полностью иссякает, что неудивительно, ведь время, которое я провожу с родителями, буквально высасывает частички из моей души. И все же я до сих пор не могу осознать, что, черт возьми, произошло между мной и Новой. Одно дело было отсосать у него на вечеринке, пока я была пьяна, но это нечто совсем иное. Во-первых, мы оба были абсолютно трезвы, а во-вторых, это был лучший оргазм, который когда-либо дарил мне другой человек. Однако это не должно повториться.

Я думала, мы ненавидим друг друга? Нет, погодите-ка, мы все еще ненавидим друг друга, ничего не изменилось, не так ли? Я уже не уверена. Сколько оргазмов нужно, чтобы заглушить чью-то ненависть? Или оргазм был таким хорошим только потому, что он ненавидит меня? Он не был мягким и ласковым, он не спрашивал разрешения и не требовал ничего взамен. Он просто брал то, что я с радостью давала, и не останавливался, пока я не кончила на него.

Это было так запретно