три года назад он женился на графине Марии де Гиз, герцогине Бретонской, дочери Карла Блуа и Жанны де Пантьевр. Едва молодожены пробудились после первой брачной ночи, как их разлучил отец молодого супруга, отправив сына в тюрьму вместо себя в обеспечение выкупа, ибо сам он вернулся в Париж. О других заложниках говорить не буду; сейчас нас интересует лишь одна фигура – герцог Людовик Анжуйский, сеньор де Гиз. Воображаю, как вытянулось личико юной Марии Бретонской, когда новоиспеченный супруг прощался с нею. Представьте же теперь, какие муки терзают ее сердце и плоть: по воле папочки супруга держат за решеткой уже не один год. Но свекру и дела нет до этого; что ему страдания невестки и печальный удел сына? Он не торопится внести выкуп, а то, что уже собрано, тратит на пиры и развлечения. Наша задача – освободить Людовика из темницы! Он, конечно, имеет известную степень свободы, связанный словом, но он не дома, а в городе, отданном англичанам, и ночами его ожидает не теплое тело супруги, а холодный соломенный матрас и небо, забранное металлической решеткой.

Анна замолчала, переводя дух и вновь собираясь с мыслями.

– Но как это сделать? – прорезал тишину вопрос. – И зачем?

– Сейчас я объясню. Зачем? – спрашивает будущий президент парламента. А затем, что Жан Второй после такой выходки узника, разумеется, придет в негодование и… вынужден будет вернуться в Тауэр, который уже начал по нему скучать. На худой конец, об этом ему не замедлит напомнить Эдуард Третий, дабы не нарушалось установленное меж ними соглашение. Но самое любопытное в том, что король вернется в Англию по своей воле.

– Как… – выразил общее недоумение хранитель печати. – С какой стати Жану придет охота возвращаться, добровольно меняя свободу в королевском дворце на тюремную камеру в Тауэре? По-видимому, он будет только рад тому, что сын вырвался из плена.

– В ответ я приведу два довода. Во-первых, из всех своих сыновей он любит только младшего, Филиппа, это известно каждой шлюхе из квартала Сен-Ландри. А во-вторых, вы забываете, Гийом, и вы все, о том, кто такой наш король. Он рыцарь, я уже говорила; для него существует только одно, и он следует этим путем слепо, не разбирая дороги, не думая о последствиях. Рыцарский кодекс чести, который он должен свято блюсти, – вот что заставит его сделать необдуманный шаг, тем самым столкнув в пропасть. Яркий пример тому – Пуатье. Ну, теперь вам понятно?

И Анна торжествующе оглядела собрание. Все молчали, коротко переглядываясь. Никто ничего не понимал, это читалось на лицах. Все взоры были обращены на графиню, а в воздухе висели вопросы, на которые соратники ждали ответов. Разрядил обстановку аббат:

– Но зачем это нужно, мадам?

– Разве вы еще не поняли? Да ведь он покидает Париж, а значит, станет уязвим; кроме того, рядом не окажется его советников и их соглядатаев. В Лондоне он будет один, совсем один, и вот тут на сцену выходит… карающий меч судьбы.

– Но, мадам, как же убийца проникнет в камеру к узнику, да еще и с кинжалом за поясом?

– А кто вам сказал, что он войдет туда с кинжалом?

– С чем же еще может войти в темницу к заключенному избранник Господа?

– Вы полагаете, стало быть, что это должен быть мужчина?

– Как же иначе?

– Разве эту роль не может сыграть женщина?

Заговорщики растерянно заморгали глазами.

– Женщина?.. Но каким образом? Кто она и как выполнит свою миссию?

– Она перед вами.

Последовала немая сцена. Вопросы были излишни; их столько, что не счесть, и графиня де Монгарден сама понимала это.

– Я попаду в темницу как бывшая возлюбленная узника, которая просит простить ее былые прегрешения и пришла затем, чтобы скрасить дни его одиночества, отдав себя в его распоряжение.

Де Вьенн покачал головой:

– Мадам, это очень рискованно. Во-первых, не думаю, что тюремщик не снабдит пленника дамами для утех. Вам не приходило это в голову? Каким же нелепым в таких условиях может оказаться ваше появление?

– Зато он услышит родную речь; во всем остальном перед ним предстанет кающаяся Мария Магдалина.

Судя по всему, маршала это не совсем убедило. Пробормотав: «Дерзко… почти немыслимо», он высказал новую мысль:

– Во-вторых, уехав, король может захватить с собой советников. Как бы они не воспрепятствовали…

– С какой стати? Даже если и так, среди них у меня нет врагов.

– И все же… – Де Вьенн продолжал сомневаться.

Графиня невозмутимо ждала новых возражений.

– Но простит ли вас король? – в свою очередь, взял под сомнение такое развитие сюжета прево. – Насколько помнится, он приказал вам удалиться в свой замок.

– С тех пор минули годы, за это время он успел забыть о жалобе супруги дофина. Я постараюсь напомнить ему о былом увлечении, которому он отдавался с самозабвением, когда был в меня влюблен, как Антоний в Клеопатру.

– Но он ваш враг, вы терпеть его не можете! Как удастся вам переступить этот порог ненависти? Какое надо иметь мужество и холодное сердце! Кто или, быть может, что даст вам силы вынести такое испытание?

– В этом деле своей избраннице поможет сам Господь Бог! – очертил в воздухе крест аббат. – Догадываюсь, на волю и помощь Всевышнего уповаете вы, дочь моя.

– Не забывайте о союзнике – о том, кто обязывает меня пойти на этот шаг, который потомки, быть может, назовут мудрым. Шаг этот будет сделан мною во славу отечества! Франция – вот этот союзник, и ради нее я готова поступиться своей честью, пав у ног врага и вымаливая у него прежнюю любовь.

– Кто желает съесть орех, должен сначала разбить скорлупу, – изрек Дорман.

– Черт возьми! – пробормотал маршал. – И вы полагаете, дело выгорит?

– Есть ли мужчина, что устоит против бездны средств обольщения, имеющихся в арсенале каждой дочери Евы? Против ее медоточивых речей? Известно, лесть женщины не имеет зубов, но пожирает мужчину вместе с костями.

– Вероятно, вы правы, мадам, но вот еще вопрос: как вам удастся?.. Ведь вы, как представляется, хотите дать жертве яд, а не убить ударом кинжала.

– Именно, маршал! И это будет такой яд, о каком вы даже не помышляли.

– Пусть так, но, святая пятница, как вызволить из тюрьмы Людовика? Точнее, как устроить его побег? Да и согласится ли он, нарушив тем самым долг чести рыцаря?

– Людовик не так глуп, как его отец. Устроим ему свидание с женой: пусть упросит своего тюремщика отпустить его в один из праздников поклониться Богоматери в Булони. Об этом передадите ему на словах вы, аббат, проникнув в