Все она, это все она! Его больная любовь к ней, решила судьбу этой мерзкой девчонки. Мне нужно всего лишь скрутить ее шею, чуть дольше задержать руку и все. Все кончится.

Она дает мне по лицу, и я как будто прихожу в себя. Ее лицо бледное, она задыхается, в глазах боль и страх. Я стал чудовищем для нее, и тем более для себя. Отпускаю ее, падает на диван и громко кашляет.

— Что случилось? — спрашивает Ваня из-за ширмы, пока я не могу толком понять, что произошло.

Зверь не остановил меня, не перехватил контроль над моим телом. Он не мог? Чувствую, как он терзает меня изнутри, чувствую его панику. На самом деле он не может меня остановить, если я настолько сильно пожелаю ее смерти, что заглушу его сознание в себе? Почему на то короткое мгновение, что видел страх в ее глазах вспомнил о маме. Она так же смотрела на отца, когда он в очередной раз бил ее. Неужели от отца мне досталась не только внешность, но эта страшная жестокость? Когда-то обещал себе, то никогда не стану похожим на него. Получается, я врал?

Во что она меня превратила?

Она не сказала о том, что случилось своему брату. Тот скрылся за ширмой, так и не поняв, что я только что чуть ли не убил его сестру.

Мне нужно уйти, срочно нужно уйти отсюда, пока не убил ее, пока не убил всех здесь. Еще никогда не чувствовал себя таким чудовищем.

— Иди помойся, что ли, воняешь, — не знаю зачем сказал ей.

Может просто хотел, чтобы она тоже ушла с этого клуба. Хотел, чтобы она исчезла из моей жизни, как будто ее и не было никогда.

— Пошли, — приказал парням и направился к черному выходу не оборачиваясь.

На улице почти сразу превратился в волка, плюнув на все наши правила. Так давно не делал этого, что было больно, но боль мне сейчас и была нужна. Она отрезвляла, заставляла чувствовать себя все еще человеком, а не чудовищем, которым по сути и являюсь. Не знаю сколько мы пробегали, прежде чем я смог наконец собраться в прежнее состояние. Как обычно, почти на рассвете прибежали в наш лагерь, недалеко от дома. Там всегда стояла палатка с одеждой и едой.

— Чувак, ты превратился! — радостно завопил Кирилл у меня за спиной, превратившись в человека.

Не спрашивая и ничего не говоря, опрокинул его на землю и бил, бил по морде, пока тот не престал двигаться.

— Ты что делаешь, мать твою! — кричит Дима и я берусь за него, сшибаю его так же и первого.

— Как дети малые! — влезает Ваня и тогда наша драка перестает быть избиением.

Мы тяжело дышим, развалившись по разным углам палатки. Драка в человечьем обличии мне всегда нравилась больше, после нее болят сбитые костяшки рук.

— Я же говорил, что это была глупая идея, — проговорил Кирилл, потирая ушибленный подбородок.

— О чем ты?

— Мы хотели тебя вывести из себя, — отвечает за узкоглазого Дима.

— Зачем?

— Димка решил, что ты взбесишься, когда мы это сделаем и тогда наконец перестанешь ломаться.

— Не сваливай всю вину на меня, ты со мной согласился, — припираются как супруги честное слово, сваливая вину один на другого.

— О чем вы говорите? — теряю терпение.

— Нам надоело получать в рожу от тебя, каждый раз стоит нам ее увидеть! — высказал свою глубокую мысль Кирилл и мне захотелось подтвердить его слова еще одним ударом.

— Так не надо на нее бросаться, как на кость какую, — слегка равнодушно буркнул Ваня.

— Как будто мы можем себя контролировать! — Димка вспылил, поднялся на ноги и с ненавистью смотрит на меня.

— Это уж точно, башку просто непросто сносит, — поныл второй страдалец.

— А кто не может? Я же себя контролирую, так чего вы не можете?! — кричу на них поднимаясь на ноги.

— Да все и проблемы что ты себя контролируешь! — кричит на меня наш художник.

— Чего?

— Что сказал отец, ты же слышал? Она пахнет как свободная волчица! Свободная, олух! Другими словами, когда она не станет свободной, эта дрянь пропадет. Ее запах больше не будет сводить нас с ума, не будет заставлять хотеть ее.

— И причем тут я? — выхожу из себя от его тупых претензий.

— Да при том! Трахни ее уже! Хватит, блин, ломаться! Это связывание, от него никуда не денешься! Оно не пропадет! Ты все ждёшь не пойми, чего, пока все остальные страдают. Я Нину люблю, а из-за этой дряни с запахом, хочу твою мерзкую толстуху! — Закричал он, фанатично наступая на меня.

Его смог успокоить только сильный удар с права от Вани. И как бы мне не хотелось соврать себе, если бы он этого не сделал, это бы сделал я.

— Не смей играть с чувствами моей сестры, не смей обзывать ее! Она в триста раз лучше, такой мрази как мы, — почти плюёт он слова, еще и копнув Димку в живот вдобавок.

Он поворачивается ко мне, ненависть хорошо видна в его взгляде.

— Держитесь подальше от Даши, иначе я вас всех убью, — говорит он, смотря только на меня.

— Это не тебе решать, — холодно говорю ему и прохожу мимо, специально толкнув плечом.

Он хочет меня ударить в ответ, выбить с меня всю дурь, но не осмеливается. Слабак, такой же как и его сестра. Если угрожать Диме не боится, то со мной ему еще рано тягаться. Правда только «пока». Ваня растёт быстро, силы его тоже растут, вопрос времени, когда он снова решится противиться моей воли, и получит свободу.

Дима и Кирилл убегают в дом первыми, оставив нас с Ваней наедине. Я никуда не спешил, голова уже не шла кругом, но ощущения были ужасными. Зверь внутри неспокойно ерзал, наверняка боится, что в следующий раз уже ничто не сможет остановить меня и я убью ее…

Руки дрожат, сжимаю их в кулаки. Я не отец, никогда не буду им, просто потому что намного хуже его. По телу проходит дрожь, противен сам себе.

Ваня ушел вперед, скрылся в доме, а я все еще стою недалеко от дома и смотрю в небо. Почему все это со мной происходит? Почему именно я? Чудовище что внутри, что снаружи. И от части в этом виноват не только я, но и она тоже. Как же я хочу, чтобы она просто исчезла, как дурной сон.

Захожу на кухню, и как будто попадаю в ее запах. Такой