- Палками не бить, - ответил барон, - просто застрелить.

76. Сцена

Барон был очень взволнован.

- Я понимаю, что то, что основал Ленин, есть религия, - говорил он вслух, расхаживая по юрте. - Необязательно, чтобы был Бог. Если вы знакомы с восточными религиями, они представляют собой правила, регламентирующие порядок жизни и государствен­ного устройства. Отсюда и смысл моей войны с большевиками как религиозной с обеих сторон. В этой борьбе христианство уже доказало свою неспособность противостоять сатанинской псевдорели­гии. Остается уповать на буддизм, который принесут с собой в Си­бирь монголы. У меня есть план обращения сибирских мужиков в лоно учения Будды. Это не должно казаться несбыточным и фанта­стичным уже по одному тому, что религию того же толка, только с обратным знаком, они приняли без особого сопротивления, поддер­жав большевиков. Большевиков, запретивших частную торговлю. Мы должны лишить большевиков их преимущества, полностью за­претить частную торговлю, к сожалению, невозможно. Уже здесь, в Урге, мне нужны твердые принципы защиты бедных. Пишите, - об­ратился он к Вере и начал диктовать:

- “Установить твердый максимум цен на продовольствие и предметы первой необходимости в интересах ургинской бедноты и солдат. Все служивые переводятся на паек, мужчины должны слу­жить в отряде, женщины во всевозможных швальнях, прачечных и так далее. Кто работает, тот ест.”

- Но это принцип большевиков, ваше превосходительство, - сказал я.

- Что же, - ответил барон, - надо заимствовать полезное даже у врага.

- Ваше превосходительство, заимствуя подобные принци­пы, мы заимствуем не только полезное. Цены на товары придется установить низкие, но никто не захочет торговать себе в убыток. Тор­говля практически прекратится.Уже и сейчас некоторые ваши со­ратники пользуются всеобщим страхом: закупают товары по твер­дым ценам, а затем перепродают по более высоким. Спекуляция у нас процветает, как у большевиков.

- Спекуляция есть смертельное преступление, - ответил ба­рон.

- Мы искореняем и будем искоренять ее беспощадно. Как раз сейчас мы заняты делом скупщика пушнины Носкова. Позвать Сипайлова, - обратился он к дежурному офицеру.

- Пусть доложит о деле Носкова. Впрочем, нет, пойдемте в комендатуру, я сам хочу допросить. Монголы называют его “росчорт”, - говорил барон, - “русский черт”, он постоянно чертыхается. В телефонной книге так и значится ’’Росчерт”, так называемый Носков. Он представляет в Урге лондонскую фирму Баддермана.

77. Сцена

Носков оказался маленьким, щупленьким человеком, хотя ныне неловком назвать его было трудно. В подвале на полу лежало кровавое месиво

- Молчит? - спросил барон Сипайлова.

- Молчит, ваше превосходительство, - ответил Сипйлов. - Восьмой день пытаем. За пальцы подвешивали к потолку и секли бамбуками, жгли железом.

- Носков, где спрятали деньги? - спросил барон.

- Нет у меня денег, - прохрипел Носков.

- Врешь, Носков, - сказал Сипайлов, - мы знаем, ты связан с Лондоном и с большевиками, где деньги?

- Нет денег, - ответил Носков, - нет наличных денег. День­ги не мои, Бадцермана.

- Пытать его еще, - сказал барон.

Носкова принялись жечь железом, но он лишь чертыхался, а потом вдруг громко закричал:

- Пей мою кровь, барон, пей вместо денег, пей со своей ком­панией, солнце уже восходит, солнце, беги, кровавый барон! - и он дико захохотал.

- С ума сошел, - сказал Сипайлов.

- Застрелить его! - приказал барон. - Труп выбросить на свалку возле берега реки. Надо выявить всех сообщников Носкова, - говорил барон Сипайлову, который пошел вслед за нами в штаб. - Пушнину со складов - конфисковать.

Возле штаба стояла плачущая женщина.

- Это жена Носкова, - сказал Сипайлов.

- Каждый день пре­следует меня. Твой муж застрелен! - закричал он женщине. - Труп его на свалке.

- Позвольте взять и похоронить тело, - сказала плачущая женщина.

- Хочешь валяться рядом - бери, - ответил Сипайлов, хихикая.

78. Сцена

Дело Носкова вызвало новую волну репрессий. Барон пе­ред строем объявил:

- Мы будем беспощадно бороться со всеми спекулянтами и их сообщниками. Связанный со спекулянтом Носковым офицер Ар­хипов увезен в Сопки с семьей и казнен.

- Господин генерал, за что семью казнили? - выкрикнул из строя один офицер. - Ведь это террор, подобный большевистскому.

- Молчать! - затрясся от ярости барон.

- Большевики берут заложниками семьи, - сказал другой офицер. - И у вас, господин генерал, жены, дети, родители отвечают за преступление одного из членов семьи.

- Это бунт! - закричал барон. - Бунтовщика схватить! В карцер! На крышу! Без еды и питья! Сечь, особо опасных казнить!

Комендантская сотня Бурдуковского бросилась по рядам искать бунтовщиков.

- Убийство членов семьи за преступление, совершенное ее главой, это не террор, а обычай Востока, - сказал барон.

- Так и большевики казнили жену и детей государя! - вдруг громко выкрикнул молодой прапорщик.

- Господа, я потрясен всем увиденным и услышанным здесь! Господа, я недавно с трудом про­брался сюда из Сибири бороться с большевизмом. Я мечтал о белом рыцарстве, я бежал из Иркутска от красного террора.

- Это студент-медик Энгельхарт-Эзерский, - тихо сказал Сипайлов барону. - Мы подозреваем, что он подослан большевиками.

- За связи с красными сжечь студента живьем в стоге сена, - объявил барон.

Стражники бросились к прапорщику, но он оттолкнул их, подбежал к берегу реки и бросился вниз головой с кручи.

- В огне не сгорел, так в воде утонул, - захихикал Сипайлов. Офицеры мрачно молчали.

79. Сцена

- В дивизии неспокойно, - говорил Сипайлов барону в шта­бе.

- Есть сведения о конспиративной офицерской организации и стремлении к дезертирству.

- Это все колчаковцы, - сказал барон. - Все мои военные неудачи связаны с тем, что у меня плохие офицеры. Но найти хоро­ших нелегко. У Семенова таковых не имеется. А осевшие в Китае колчаковские капитаны, поручики и прапорщики ни на какую войну идти больше не желают. Под моим командованием тем более. Семе­новский режим агонизирует. Всюду меня подстерегают враги, жаж­дущие моей крови. Надо начинать действовать, пока войско окон­чательно не разложилось. Пора начинать поход на Сибирь. Тех, кто отказывается подчиниться дисциплине, расстреливать. Тех офице­ров, кто стремится к дезертирству и подбивает к дезертирству сол­дат -