– Хорошо! – обрадовался Вовка.

– Ну-с, поехали.

Белый обмотал руки корнями и вылез наружу так, что из дыры торчали его ноги и половина туловища. Вовка подпрыгнул, но то ли слабость в ногах, не пришедших в себя после последнего рывка, то ли было слишком высоко, но ухватиться он не смог.

– Погодь, погодь, – сказал Белый после нескольких попыток, – я ща ниже попробую спуститься.

Послышался шорох, а затем на голову Вовки посыпалась земля.

– Ах ты! – невольно воскликнул Белый. Один из корней выдернулся из земли. Но не полностью и мальчик не свалился обратно в камеру. Только, ниже спуститься не получалось.

Ребята задумались. Время уходило. Вовка попробовал прыгнуть ещё раз, но не хватало каких-то сантиметров.

– Надо отдохнуть, – сказал Белый, чувствовалось, что он устал. Кряхтя, он залез внутрь и укрепился ногами за выступы.

– Что делать?

Белый не ответил. Так прошла минута, но казалось, что целый час.

– Придумал! Притащи сюда ведро с соседней камеры и встань на него!

Надо сказать, что вместо туалетов, здесь были обычные, жестяные вёдра. Кривомирцы не особо задумывались о гигиене справедливиков.

– Давай скорее, я тут подожду, никуда из дырки постараюсь не вываливаться.

Вовка рванул через отверстие в стене в соседнюю камеру и через полминуты был уже с ведром.

Встав на него, попытка повторилась. На этот раз удачно. Он смог крепко ухватиться за ноги Белого.

– О-ух! – сжал тот зубы, – давай скорее. Ну и толстяк ты.

Вовка начал карабкаться. Было сложно, но, в итоге, штаны остались на месте, а Вова оказался внутри, едва, правда, не задушив Белого, когда пролазил мимо него в туннеле. Там действительно было тесно и один раз ребятам даже показалось, что они застряли. Но в итоге, Вова оказался выше, а Белый ниже.

– Т-а-ак, – отдуваясь сказал Вовка, – ка-ажись получилось.

– Фу-ух, ага, – тяжело дышал Белый, втягивая ноги обратно, – ну, что поползли?

– Да. Фу. Давай.

Мальчишки отдышались и начался долгий путь наверх. Семь потов сошло с них. Они то и дело соскальзывали вниз, земля под ногами обрывалась, а кажущиеся надёжными выступы предательски рушились. Ребята не только измазались, но и все покрылись ссадинами, царапинами, ушибами, синяками. Особенно доставалось карабкающемуся внизу Белого, ведь на него валились все камни от Вовки.

Это был самый тяжёлый час в их жизни.

Вовка понял, что они добрались до верха только тогда, когда упёрся головой во что-то твёрдое.

– Решётка, – послышался его голос.

– Уф, Уф, – тяжело дышал Белый, – крепко сидит?

– Не знаю, сейчас попробую.

Несколько раз глубоко вдохнув, Вова ухватился за неё одной рукой и дёрнул – вверх-вниз. Как ни странно, она тут же поддалась, так как оказалась совершенно незакреплённой. Будто просто лежала над выходом, едва цепляясь краями. Вова этого совсем никак не ожидал. Силы его закончились, решётка была тяжелой; потеряв равновесие, он выпустил её из раскрывшихся пальцев и та, имея квадратную форму, провалилась в отверстие и рухнула прямо ему на плечо.

– А-а-а-а! – закричал от боли Вова.

Металлическая решётка же, обрывая стены отверстия, под силой тяжести, проваливалась дальше вниз. Стукнула Вовку ещё и по коленям, только после чего застряла между мальчишками. Отрезав, таким образом, Белого от Вовы.

Рука у Вовы была не сломана, но ушиб получился сильным, она мигом онемела. Да и колени дрожали так, что если бы Вовка не упёрся попой о стену, то сложился бы как тряпичная кукла.

– Ты как? – сквозь кровяную пелену послышался ему вопрос Белого.

– Не знаю, – всхлипнул Вова. Он не хотел, получилось само собой.

– Ничего. Терпи казак, атаманом будешь. А я вот, кажись, крепко застрял. Решётка намертво поперёк встала.

Дождавшись, когда боль утихла, Вова попробовал ещё раз встать на ноги. Получилось. Рука стала приходить в чувство, но тупая боль не оставляла.

– Выползай, там решим что-нибудь, – посоветовал Белый.

Кое-как Вова выбрался на поверхность и упал на траву. Солнце клонилось к закату, окрашивая опушку леса золотым багрянцем.

– Ну, что там?

– Не знаю, – крикнул Вова, – лес.

– Ясно.

Голова Вовки показалась у края дырки.

– Не поддаётся? – спросил он.

– Не, бесполезняк, – ответил Белый.

– Подожди, сейчас попробую.

Вовка пролез в дыру вниз головой и попытался подкопать края решётки, чтобы выдернуть её. Но она встала так криво, да ещё зацепилась за камни, что совершенно не двигалась с места.

– Не получается! – в отчаянии воскликнул Вовка.

– Давай я буду давить снизу, а ты тянуть сверху и так мы её уберём. На счёт три!

Ребята так натужились, что стали похожи на варённых раков. Решётка же едва-едва шевельнулась.

– Давай ещё!

Со второй попытки решётка расшаталась сильнее, но у Вовки так разболелось плечо, что потемнело в глазах.

– Не помогает!

– Да она уже почти сошла с места! – упорствовал Белый, давя снизу.

Вова выполз. Огляделся. Если они останутся здесь ещё, то охранник внизу заметит их пропажу, если уже не заметил, и тогда их обоих схватят.

– Ты что замолчал? – спросил Белый из туннеля.

– Слушай, – стесняясь самого себя начал Вовка, – Давай я… я … это…. Схожу найду что-нибудь? Верёвку, лопату или ещё…. Ну… где-нибудь? А? Так же видишь – не получается!

– Что-нибудь? Где? – голос Белого изменился, став стальным, – у нас же почти получилось!

– Да она мёртво сидит! И рука болит! А так я…. так нас схватят двоих и толку? Из-за моей руки пользы сейчас мало! – сам себя убеждал Вова.

Белый ничего не ответил.

– Я мигом!

– Подожди! – в отчаянии крикнул Белый, но Вовка уже побежал.

Бежал он быстро, подгоняемый то ли страхом, то ли убегая от стыда совершённого проступка.

Он не заметил ни ключа лежащего на траве – верёвка разорвалась, и он слетел с шеи, – ни стоявший против солнца силуэт взрослого, наблюдающего за ним. Когда Вовка скрылся в лесу, он подошёл к ключу, взял его в руки. Тот покрылся ржавчиной и был холоднее льда. Старик – а это был именно старик, с бородой до груди – посмотрел в сторону, где скрылся Вовка и досадливо закачал головой.

В туннеле было пусто и черно.

Так, пробыв всего несколько дней в Кривомирье, Вовка отказался от правды, сдал справедливость, променял совесть, забыл про доверие и дружбу, зато научился кривде и совершил предательство.