Вздохнула и опять обняла пасынка.

– Прощай. Врата закроются, – поцеловала в лоб. – Если судьба будет благосклонна, еще увидимся.

Развернулась, подобрала лежащий на земле посох и пошла в сторону благоухающих златоствольных черемух, что сплелись верхними ветвями, как влюбленные, желающие коснуться друг друга, но разделенные непроницаемой стеной.

– Береги себя, – напутствовал пасынок в спину.

– И ты, – отозвалась Шадра, стараясь не расплакаться.

Прошла сквозь врата и, утирая слезы, больше для порядка призвала магию перемещения. Удивительно, но сила ответила ей так, будто завесы между землями рядом с ней и не существовало вовсе. Не очень отдавая себе отчет в действиях, женщина перенеслась на берег моря. На нагретом солнцем песке тяжело стоялось даже в обуви. Шадра оглянулась вокруг, заметила деревушку, раскинувшуюся неподалеку, и зашагала туда.

На подходе ей попался рыбак. Он недоверчиво уставился на нее, но заметив знаки покоренных сущностей на руках, смягчился и состряпал улыбку.

– Скажи любезный, – Шадра залихватски перехватила посох, – как называется твоя деревня?

– Мы называем ее Тмар, госпожа маг, – сообщил прохожий.

Шадра поморщилась, Тмаром дети Повелителя неба называли огромного пятиглазого красного змея, что раз в десять—пятнадцать лет заплывал в их воды. Монстр питался силой из чаш и хоть и не выпивал до конца, для двухвостых существ был хуже смерти. Портились дороги, магия шалила и не отвечала, кто-то несколько лет приходил в себя после его пристального взгляда. Говорили, боги создали Тмара, чтобы ставить на место чересчур могущественных чародеев, он должен был отнимать у них силы. А остальные просто попадали под горячий пятиглазый взгляд. Оказывались не в то время, не в том месте. Страдали заодно. Шарда тряхнула головой, отгоняя невеселые мысли.

– Откуда такое странное слово? – поинтересовалась она.

Встречный молча указал в сторону моря.

Чародейка оглянулась и столкнулась взглядом с ним – огромным вишневым змеем с изумрудными полосками по всему телу. Проглотила застрявший в горле ком и застыла не в силах отвести глаз. Машинально потрогала место, где обычно висел амулет и, сжав в руке воздух, громко вздохнула. Собралась с мыслями, прогоняя объявший каждую частичку ее тела ужас, и сжала кулаки. Слабым голосом прочла заклинание, которому еще в детстве научил отец. Змей неловко дернул головой и нырнул в воду. Шадра с облегчением отвернулась от моря.

– Скажи любезный, у кого в доме можно остановиться ненадолго? – поинтересовалась она, отлично понимая, что останется здесь навсегда.

Дар глубоко вдохнул и нырнул в нишу. Втянул носом запах леса после дождя и застыл в немом удивлении. Прямо перед ним, уходя ветвями в недосягаемые своды светлой пещеры, росло кипенно-белое древо. С могучим идеально-гладким стволом и прозрачными, будто стеклянными, листьями, напоминающими человеческие фигурки. На каждый порыв ветра они отзывались тихим, едва слышным стоном.

У подножия дерева протекала речка, не слишком широкая, вряд ли тут смог бы развернуться большой корабль, но судя по видимому дну, очень глубокая. Вода в ней была такой прозрачной, что Дар не сразу поверил в ее реальность, подумал сперва о наведенном мороке. Чуть поодаль в речку впадали шесть быстрых ручейков. Они бурлили и приносили с собой кучу камней, песка, ила и другого мусора. Но к ближе к древу все ненужное оседало на дне, и вода очищалась.

– Злость, страх, долг, любовь, милосердие и упорство, составляющие реку бытия, – заметила Элла, аккуратно отодвигая мага, чтобы тоже войти в пещеру.

– Я знаю эту легенду, – ухмыльнулся Дар и обнял возлюбленную. Она казалась теплой и удивительно хрупкой. Маг погладил ее плечо. – Что бы ни несли воды твои, а оставишь все, возвращаясь к сути своей, – процитировал он с детства знакомые слова. – Не думал, что это буквально.

– И увидишь, что жизнь чиста, и только мы нитью рисуем на ней узоры, как искусный ткач, что колдует над ковром, – подхватила Элла. – И каждый сам выбирает свой рисунок, хоть нить дана от рождения.

– Что-то в этом роде, – вздохнул Дарсир. – Начнем? Кто первый ты или я?

– Ты. Вдруг мне не хватит сил на твое заклинание, если я расстанусь с амулетом, – подмигнула Элла.

– Хорошо, – маг уселся под деревом и закрыл глаза, позволяя возлюбленной творить нужные слова.

Чародейка склонилась над ним, ласковая, трепетная и вместе с тем очень сильная. Дар почувствовал, как ее мощь обволакивает его чашу, заставляя разум открыться и дать добраться до нити. В нос ударил запах костра. Прикосновения нежной кожи будоражили воображение. Маг усмехнулся. Колдовала Элла, как любовью занималась: вроде податливее некуда, а точно знает, чего хочет. Расслабился и прикрыл глаза. Сила чародейки проникала в каждую частицу тела, но Дар не боялся, он доверял возлюбленной полностью.

Элла осторожно добралась до его нити, и с помощью заклинания стала отделять ее от нити части Латасара. Тело пронзила острая боль. Дар поморщился. Чародейка остановилась, будто раздумывая.

– Не тяни, солнышко, – проворчал маг. – Если это так больно, то чем раньше мы закончим, тем лучше.

– Боли быть не должно, – нахмурилась возлюбленная. – Получается, ваши нити срослись настолько, что я не в силах отделить одну от другой.

– И чем это грозит? – Дар накрыл ладони Эллы своими и притянул ее ближе для поцелуя.

– Скорой смертью, – выдохнула возлюбленная.

– Не обнадеживает, – маг потянулся и чмокнул ее в губы.

– Или вечной жизнью, – Элла высвободила ладони и потерла лицо. – Но это только если в твоих жилах течет кровь Тел-ар-Керрина, – со скорбной ехидцей добавила она. – Тель делал этот амулет в надежде при случае получить второй шанс. Ему не пригодилось, – вздохнула.– Жаль, что у вас с Пиларом разные матери.

– Скажи, а если я скоро умру, могу я получить немного ласки перед безвременной кончиной? – Дар улыбнулся и, собрав губы трубочкой, потянулся в ее сторону.

– Прекрати! – чуть не плача ответила возлюбленная, – я о серьезных вещах говорю.

С досадой хлопнула его по плечам. Маг поймал руки Эллы и, потянув, усадил чародейку себе на колени. Как же хорошо было ощущать ее теплое тело в руках!

– Не волнуйся, – поцеловал ее в нос. – Мы с Пиларом близнецы. Просто я обижен на мать и всячески делаю вид, что не имею к ней никакого отношения, – потерся о ее щеку, с наслаждением вдыхая запах костра. – А в жилах членов семьи хранителей Тмара течет кровь Тел-ар-Керрина. Рассказала бы ты мне сразу, что у тебя за вещица, меньше было бы хлопот.

– Это Алое пятно, амулет, его Тел-ар-Керрин отдал дочери, чтобы уберечь ту от смерти, – пояснила Элла.

– Уже понял, – кивнул Дар. – Видишь ли, в семейных летописях не сохранилось ни его описания, ни названия. Одно хорошо, – он заглянул возлюбленной в глаза, – у меня будет достаточно времени, чтобы надоесть тебе.