– Конечно, можно, не говори ерунды. Вот увидишь, пара глотков поможет тебе забыть этого урода Патрика.

Он наполняет оба стакана до краев и протягивает один мне.

– Я же сказала «нет», – говорю я ему, начиная раздражаться.

Майк быстро отдергивает руку, и немного выпивки проливается на ковер. Он исторгает громкое ругательство.

Теперь мне хочется плакать. Умеет Майк выбрать момент.

– Я, наверное, лягу сегодня пораньше, – бормочу я и устало плетусь к двери. – Не забудь убрать за собой беспорядок.

Он говорит мне проваливать.

– Чем вы с Шарлоттой занимаетесь по выходным, когда ты находишься в Англии? – спрашиваю я Майка, когда на следующее утро мы выходим на улицу, и в лицо нам летит вихрь из дождя и снега. Я пытаюсь свыкнуться с мыслью о нормальной жизни в Британии.

– Странный вопрос, – раздраженно отвечает он.

– Разве? – Вот уж не подумала бы. – И каким будет ответ?

– Иногда мы ходим в музеи, иногда в галереи.

– О, значит, она интересуется культурной жизнью города?

– В своем роде. Не всегда. Зависит от обстоятельств.

Майк молча шагает рядом со мной. Я почему-то невольно представляю, как он занимается сексом с Шарлоттой. Поначалу он довольно зажат и деловит. Но потом она раздевается, демонстрируя свои соблазнительные формы, набрасывается на него, прижимая к кровати, и в следующее мгновение в него словно вселяется зверь. Я улыбаюсь про себя на мгновение, прежде чем вернуться к суровой реальности настоящего. Ветер щиплет мне щеки, талый снег стекает по стеклам моих очков, а впереди у нас день, полный наблюдений за пингвинами.

Я осторожно спрашиваю у Майка:

– Если нам придется закрыться, что ты будешь делать? Будешь искать работу в этой же сфере или осядешь в Челтнеме… с Шарлоттой?

– Терри, – отвечает он. – Не лезь не в свое дело.

И все же, что бы там ни говорил Майк (и о чем бы ни умалчивал), мне кажется, его элегантная и образованная девушка все же позволяет себе расслабляться по выходным. Интересно, случались ли у нее романы на стороне во время долгих командировок Майка? Прижималась ли она к другим парням своими соблазнительными формами? Ради Майка, надеюсь, что нет.

Мы расходимся в разные стороны, направляясь каждый к своему отведенному участку колонии. Здесь меня окружают пингвины, и я снова в своей зоне комфорта. Снег с дождем перестал, солнце светит сквозь разрывы в облаках, и я слышу мягкую, мелодичную капель льда, превращающегося в воду. Пушистые птенцы пингвинов снуют повсюду, их так много, что, кажется, они сплошным ковром устилают землю у моих ног. Они спотыкаются и сталкиваются друг с другом, резвясь на камнях и в лужах. Милейшее зрелище.

А вот постоянно бегать в туалет, когда работаешь на открытом воздухе, не так уж и весело. Пингвинам, конечно, до лампочки, их, признаться, даже веселил вид усталой ученой, то и дело стягивающей с себя штаны и термобелье перед тем, как присесть на корточках в снегу. Естественные процессы моего тела вызывают у меня отвращение. По какой-то причине пингвинье гуано выглядит куда приятнее человеческого.

Я возвращаюсь к работе. Но впервые в жизни я замечаю, что она мне в тягость. Я не могу в это поверить. Не может же быть, чтобы мне надоели пингвины?

Я кладу руку на живот, где растет мой ребенок.

По снегу проносится крылатая тень. Парящий в небе буревестник начинает снижаться и садится на булыжник неподалеку. Он хищно присматривается к стае копошащихся птенцов. Изогнув свои огромные темные крылья, он подбирается ближе, щелкая клювом над беззащитными цыплятами. Чуя опасность, птенцы отступают назад и уплотняют свои ряды. Скоро хищник прорвет их баррикаду и выловит одного из птенцов себе на завтрак. Я пытаюсь дистанцироваться, как делала тысячу раз до этого, но сейчас это дается мне с большим трудом, чем обычно. Я отвожу взгляд. Я во власти своих гормонов, а беременность сделала из меня нежную снежинку.

Я продолжаю взвешивать цыплят и записывать данные, но вскоре слышу шум позади себя. Я невольно оглядываюсь назад, ожидая увидеть, как буревестник тащит по камням окровавленного пингвиненка. Но вместо этого я вижу взрослого молодого пингвина Адели, который, дерзко раскинув крылья, защищает стайку малышей от когтей буревестника. Обожаю этот защитный инстинкт, присущий всем Адели. Я медленно достаю камеру и навожу фокус, полагая, что из этого выйдет хороший снимок для блога. К своему изумлению, я замечаю на крыле храброго пингвина оранжевый браслет. Да это же Пип! Загородил своим телом малышей и теперь трубит во весь голос, отпугивая буревестника. Хищная птица неловко пятится назад. Понимая, что связываться с взрослыми Адели себе дороже, буревестник делает несколько шагов по снегу и, несколько раз взмахнув своими широкими сильными крыльями, улетает.

– Пип! – восклицаю я в восхищении. – Ты не представляешь, как я тобой горжусь!

Пип помогает мне понять, что у меня все-таки есть какой-никакой опыт в воспитании детей. И эти годы, проведенные здесь, останутся со мной навсегда, и никто не сможет их у меня отнять, что бы ни уготовило мне будущее. Когда-то я не смела и мечтать о такой жизни, которой я жила здесь, на острове, и я невероятно благодарна судьбе за этот подарок. Я никогда не забуду остров Медальон и моих пингвинов.

Теперь я смотрю на свое будущее не так пессимистично. Во время своего очередного перерыва я направляюсь к гнезду Уголька. Его там нет, только миссис Уголек закладывает пережеванную рыбешку в клюв мини-Угольку. Ее детеныш жадный и требовательный, но она нисколько не возражает, самоотверженно посвящая себя его нуждам.

Я буду любить своего ребенка так же, как она, и сделаю для него все, что в моих силах. Если это будет мальчик, думаю, я назову его Арчи. А если девочка… сейчас подумаю… Вероника? Наверное, нет. Может быть, Ева? Да, Ева. Я буду в равной степени рада и мальчишке, и девчонке, но интуиция мне подсказывает, что это будет девочка.

И все-таки я не хочу возвращаться в Великобританию слишком рано. Я цепляюсь за мизерный шанс, что проект по спасению пингвинов может быть продолжен и без моего участия, если Вероника не отзовет свое щедрое финансирование.

Придется еще раз ей написать. Мне отчаянно нужен хоть какой-то намек об истинных чувствах Патрика: ко мне и к острову Медальон…

Кто-то выкрикивает мое имя. Это может быть только один человек. Конечно, Майк. Он весь пунцовый от ярости.

– Терри, почему ты не отвечала по рации? Я чуть с ума не сошел.

– Ой, я, наверное, случайно выключила. – Обычно я пристегиваю