— Мурёныша… — я вкратце пересказала, как проходят мои унылые поиски.

— Странно… — он принялся оборачиваться по сторонам. — Тут во дворе его нет. У нас, ресемиторов, глаза в темноте хорошо видят. И на далекое расстояние тоже. Ты в доме все обыскала?

— Наверно, не знаю. В этих хоромах потеряться раз плюнуть. Хорошо, хоть в спальнях более-менее ориентируюсь.

— В подвале смотрела?

— Тут есть еще подвал?

Ник повел меня обратно в дом, по дороге рассказывая, как он провалялся голый в мусорном контейнере в ожидании, пока срастутся кости, которые Бас ему сломал. Голый потому, что одежда на обоих сгорела еще раньше во время драки. Меня пробирало ужасом от таких рассказов, а Ник говорил совершенно беззаботно, будто анекдоты травил.

У бассейна нашлась лестница, ведущая на минус первый этаж. Где, как оказалось, находился настольный футбол, бильярд и домашний кинотеатр на двадцать мест. На одном из диванов перед огромным экраном и обнаружился Мурёныш. Вид у него был слегка напуганный — я его обняла в приливе нежности, он подрагивал, мурлыкая, и терся о меня мордой.

— Что тебя испугало… — пробормотала я, почесывая его шейку, успокаивая, и осмотрела зверя, ощупала. Надавила на ребро — и он вздрогнул. — Прости, прости.

Его будто кто-то двинул ногой по ребрам, с ужасом я осознала. Ни с того ни с сего. Ибо Мурёныш никогда сам не нападет без команды. Может, конечно, ударился сам, и так бы мне Якоб и сказал, если бы я задала прямой вопрос. Лишь он со злобной неприязнью относился к малышу. Я крепко обняла Мурёныша за мощную шею, и он замурлыкал словно трактор.

— Все, я рядом. Не бойся. Больше не оставлю тебя без присмотра.

Себастьян

Я отъехал подальше от арендованного особняка и припарковался на берегу Дуная.

— Побудем в машине или прогуляемся? — повернулся я к Афине. Она до сих пор сидела уставившись в одну точку и дулась. Из-за Дианы наша дружба рушилась, что в принципе неизбежно. Рано или поздно каждый из нас обзаведется своей семьей, и мы разойдемся разными дорогами.

И это, несомненно, грустно. Как ей донести, что наши недоотношения (или передружба) не могут длиться вечно?

Я вышел из машины, обогнул капот и открыл ей дверь — она игнорировала мою протянутую руку, и я силой выволок ее на уличную прохладу.

Едва она ступила на траву, вцепилась в меня, уткнулась в грудь и разразилась рыданиями. Я тяжело вздохнул.

— Я не хочу тебя терять, Бас… — прошептала сквозь слезы. — А она тебя заберет. Уже забрала. Но ты ей не нужен, понимаешь? Она забрала и выбросит. Я не могу смотреть на то, как она от тебя нос воротит.

— Я не какая-то вещь, чтобы меня забрать и выбросить, — усмехнулся я и погладил Афину по голове.

— Ты знаешь, Бас… — она подняла заплаканные глаза, в которых уже зажглась злость. — Я бы сидела тише воды и ниже травы, и радовалась бы за вас, если бы она в тебе души не чаяла! Но она… она… она тебе делает больно! Я не могу на это смотреть равнодушно!

— Пожалуй, первый раз больно вышло именно с твоей помощью.

Я умом понимал, что поцелуй Дианы и Ника ненастоящий, наигранный. Но он все равно завис перед внутренним взором. Меня выворачивало наизнанку от бешеной ярости. Станет ли мне легче после того, что я задумал на завтра? Не уверен. Мне не стало ни на грамм легче после того, как я избил Ника.

Убить сукиного сына? Он знает, что ему нет замены, и этим успешно пользуется. Нужно найти другой рычаг давления на него.

— Прости… Я думала, что тут лучше как с лейкопластырем — сразу оторвать, потерпеть немного боли, чтобы не тянуть.

— Никто ничего отрывать не будет. Диана останется дольше, чем на месяц.

Я верил в это? Она либо не поддается управлению, либо с очень большим трудом. Я готов воевать с ней до последнего? До последнего вдоха.

— Серьезно? — Афина широко распахнула ресницы. — Зачем она тебе сдалась? Скажешь, что влюбился с первого взгляда, не поверю. Бас, ты точно что-то утаил от меня.

— Пошли пройдемся.

Мы двинулись по мощеной дороге вдоль реки. Слишком поздно, чтобы встретить случайных прохожих, слишком холодно для прогулок обычным людям. Еще пару дней назад я был убежден, что удастся схоронить секрет, что лучше молчать. Но сейчас думаю: не стоит ли рассказать правду Диане? Об отце, о том, что я давно ее знаю. Особенно теперь, когда я сорвался во время ссоры. Чуть на духу не выложил все.

С ней нереально постоянно сохранять холодный ум.

Возможно, открытие правды станет шагом вперед. Либо десятью назад. Не возненавидит ли она меня еще больше?

— Это было не с первого взгляда, это случилось постепенно, — нарушил я тишину, вливая в нее полуложь. — Я бы не назвал это словом "влюбился". Сомневаюсь, что могу испытывать что-то подобное. Все же любви отдаются более позитивные эмоции. Это просто желание обладать: телом, временем, душой.

Афина взяла меня под локоть, обняла за предплечье, шагая рядом.

— И ты, естественно, не можешь не получить то, что хочешь, — продолжила она мою мысль. — Потому что так устроен. И все же… Почему она?

— Не скажу. Своим поступком ты сильно пошатнула мое доверие. Тебя, естественно, ждет наказание, но доверие восстанавливается долго…

— О, Бас! — она игриво шлепнула меня по плечу. — Это то наказание, о котором я думаю?

— Я бы на твоем месте так не радовался. Сомневаюсь, что тебе понравится. Но мало ли…

Внутренне я посмеивался, хотя внешне сохранял невозмутимость. Афина поникла, опустила взгляд себе под ноги.

— Прости, я, честно, хотела для тебя как лучше… По-дурацки все получилось. Клянусь, больше такого не повторится.

— Как у вас с Якобом? — сменил я болезненную тему. С ней все решено. — Похоже, он плохо справляется, раз ты успеваешь следить за нами с Дианой и интриги плести.

Она фыркнула и с удовольствием схватилась за новый виток разговора.

— Любовник он неплохой, но по душам с ним не поговоришь. Для души у меня всегда был ты. Для секса тоже, но не всегда… — она с тоской вздохнула. — В общем, возможно, я тоже не особо волную Якоба. Поэтому у нас не клеится ничего серьезного.

— Но ты привела его в команду как своего ухажера. В отместку мне? — я с усмешкой перевел взгляд от мрачных крон деревьев к сверкающим глазам Афины.

— А что, ты бы трахался с этой девчонкой, а мне скучать? — с вызовом буркнула она. — Тем более нам позарез нужен был юрист.

— Поменяй Якоба на Ника. Этот идиот ради твоего плана, считай, жизнью рискнул.

— Ник… он… понимаешь… Я не хочу спугнуть то, что он чувствует. Мне кажется, только дам ему зеленый свет, все изменится. Или он разочаруется во мне. В общем, мне страшно. Не знаю… никогда такого не было, а тут ступор.