– Предлагаю пойти в кафе, – сказал Михаил. – Не на лавке же сидеть, как вчера.

– Вы обещали принести мне альбом.

– Помню.

– Я что-то не вижу у вас в руках ничего похожего.

– Не вернули мне его. Увы! Давал другу, а он, гад такой, зажал. Обещал привезти сегодня днем, но теперь трубу не берет.

– У вас фан-клуб Кон-Невского?

– Нет, – улыбнулся Михаил. – Его фанат только я. Но активный. Пытаюсь приобщать друзей к прекрасному.

– У вас получается.

– Не очень.

– Как же? Раз друг альбом зажал, значит, он ему понравился.

– Он вернет.

– Зачем вы приехали, раз альбома нет?

– Телефона вы не оставили, позвонить не мог. Да и как не явиться на назначенную встречу? Так что, идем в кафе?

Маняша хотела отказаться. А потом решила принять приглашение. Зря, что ли, блузку нарядную надевала?

– Я бы выпила чаю, – сказала Маша.

– А я бы поел. Голодный как волк. Есть поблизости какое-нибудь приличное заведение?

– Без понятия. Я не хожу по кафе. Но вот там, – она указала на ближайший дом, – есть «Макдоналдс». Любите гамбургеры?

– Нет. Да и чая, как мне кажется, в «Маке» нет. – Михаил огляделся. – Где-то я видел симпатичную вывеску… Ага, вон! Кафе «Кренделек». Наверняка там отличная выпечка. Пошли?

Маняша кивнула, и она направились к кафе.

– Перейдем на «ты»? – предложил Михаил. – А то я не очень все эти церемонии люблю.

– Вчера мне так не показалось.

– Костюм обязывал. Да и весь имидж в целом. Я же артист. Вживаюсь в образ по системе Станиславского.

– Сейчас ты примеряешь на себя роль байкера?

– Нет, перед тобой настоящий я.

– И где твой мотоцикл?

– В гараже. Он у меня старенький, ломается постоянно. Поэтому пока езжу на метро. Или на машине друга, того самого, что зажал альбом. Дает мне иногда погонять.

– А я не умею водить. И учиться не хочу.

– Почему?

– Если за руль сяду, крапивница вообще проходить перестанет. Я когда нервничаю, покрываюсь пятнами.

– То есть сегодня ты нервничала? – И посмотрел хитро, будто решил, что из-за него…

Конечно из-за него. Но в этом Маняша никогда не признается.

– Нет, я апельсин съела. Знаю, что нельзя, но так захотелось.

– А у меня на орехи аллергия.

– У меня тоже. Распухаю от них. Моя прабабка…

– Крестовоздвиженская?

– Точно. Так вот она таких, как мы, гнилыми называет. Говорит, в ее время никто не страдал от аллергии.

– А также от мигреней и депрессий? Мой дед твердил то же самое. И едко хохотал при слове «стресс». Считал, что ГУЛАГ кого угодно излечит от всех болезней.

Тем временем они дошли до кафе. Михаил открыл перед Маняшей дверь и пропустил ее вперед. Костюм костюмом, а хорошие манеры он продемонстрировал и в косухе с джинсами.

Заведение оказалось миленьким. Чисто, светло, пахнет вкусно. На столах скатерти в горох и горшки с цветами. На официантках фартучки с оборками. Та, что подошла к ним, была пухленькой и румяной. Лучше и придумать нельзя для кафе, которое специализируется на выпечке.

Миша заказал расстегай и бульон с яйцом и зеленью. Маняша ватрушку и чай.

– Вчера с мамой поговорила, – сообщила она. – Спросила, не было ли в нашем роду князей.

– И что она ответила?

– Как и я, посмеялась. Но потом мы с ней пришли к тому, что моя прапрабабка…

– Не Крестовоздвиженская? Она просто «пра».

– Точно. – Официантка принесла квасу. Сказала «за счет заведения» и разлила по стаканам. – Мать моего прадеда, к которому меня отвозили почти каждое лето.

– Куда?

– В село под N-ск.

– Анненковы обитали в тех краях. Причем не одна ветвь рода. Несколько.

– Да, я «загуглила». Один из них был декабристом и после ссылки в Сибири осел в N-ске вместе с семьей. У него было четверо детей. Сколько внуков, не написано, а уж о правнуках и речи нет. Вполне возможно, моего деда Федора родила одна из Анненковых.

– Деда уже нет в живых?

– Давно.

– Нет сожаления о том, что мало говорили с ним? Мы ведь всегда от стариков отмахиваемся. Они что-то рассказывают, а нам не то чтобы неинтересно, просто некогда.

– Ты прав. Мы невнимательны к нашим предкам. Но дед Федор был молчуном. Как раз я к нему постоянно с расспросами приставала, а он мое внимание перенаправлял на другое.

– Например?

– Мы с ним аппаратуру чинили. А еще собирали. Робота построили, который поливал грядки. Я им дистанционно управляла. С крыльца. Он по огороду катался, а я его направляла. Сейчас этим никого не удивишь. Роботы-пылесосы, летающие дроны, гироскутеры имеются в каждой пятой семье. Но в моем детстве ни у кого не было механического поливальщика, которым можно было управлять при помощи пульта от «Денди».

– Надеюсь, именно тебе дед его оставил? – хохотнул Миша. – А то вдруг этой супертехнологией завладел кто-то другой.

– Даже не знаю. Это уже без смеха. Думаю, что дом и все его содержимое сыреет, гниёт, истлевает… Или уже… отсырело, сгнило, истлело. Возможно, сгорело.

– А хочешь, сгоняем туда?

– Я собираюсь.

– Когда?

– Вчера билеты смотрела. Через пару-тройку дней закажу и отправлюсь. У меня отгулов много накопилось, а еще половина отпуска за прошлый год.

– Часто ты вот так срываешься куда-то? Через пару-тройку дней?

– Бывало.

– И что, совершала задуманное?

– Не всегда, но…

– Брось, Маш. Скорее всего, появлялись дела, которые, как ты себя убеждала, нельзя отложить. Иначе не копились бы у тебя отгулы и отпуска.

– Я много работаю и пишу докторскую, – возмутилась она. – Если я не нахожу времени на что-то, значит, занята чем-то куда более важным.

– Ты только не обижайся, но я вот что скажу: кто хочет – ищет возможности, кто не хочет – причины.

– Сократ.

– Чего?

– Изрек эту фразу.

– Серьезно? А я думал, это просто популярный статус «ВКонтакте». – Он допил квас и вооружился ложкой. Им как раз принесли еду. – Мы постоянно что-нибудь да откладываем на завтра. А жить надо сегодня, сейчас.

– Этому мешают обстоятельства. – Маняша взяла ватрушку. Теплую и умопомрачительно пахнущую ванилью. – И обязательства. Перед родными, коллегами, самой собой.