– Но ты же обязан Прохору сигнализировать, если в лаборатории ЧП возникнет?

– Это да! Это моя, можно сказать, прямая и наипервейшая обязанность.

– Вот ты и сигнализируй! Скажи, что Герман вместе с племянницей Семена Барчукова и племянником Николая Кожухова находится в лаборатории и покидать ее отказывается.

– Это я могу. Это я даже должен сделать. Сигнализировать и предотвращать возможные проблемы – это моя первейшая обязанность.

Дядя Петя схватился за телефон. Разговор его был коротким. На другом конце трубки его обматерили, тем дело и закончилось.

– Сообщил.

– Вот и отлично.

Не обращая внимания на загрустившего приятеля, Герман расположился на стоящем диванчике и предложил друзьям присесть рядом с ним.

– Ожидание может затянуться, нужно провести время с комфортом. Петя, кофейку нам сваришь?

– Может, тебе еще и пивка принести?

– Я больше не пью.

– Зашился, что ли? – угрюмо поинтересовался охранник.

– Нет. Просто не пью.

– Свежо предание, да верится с трудом.

– А ты поверь, – каким-то особым голосом сказал Герман, глядя при этом на Лиственницу, и дядя Петя больше не стал язвить.

Он внимательно посмотрел на своего друга и произнес:

– Ну, дай-то бог!

Вопреки предсказанию Германа, ждать им почти не пришлось. Не прошло и нескольких минут, как дверь, ведущая внутрь, открылась, и перед ними возникли двое крепких молодцов с лицами простыми и не обремененными излишним интеллектом.

Один из них грубо ткнул кулаком в грудь Германа:

– Иди с нами!

А второй не менее грубо подтолкнул в спины Сашу с Лиственницей:

– Топайте вместе с ним!

В этом хамстве не было никакой необходимости, друзья и так не собирались сопротивляться, оно просто доставляло им удовольствие. Дядя Петя проводил всех троих печальным взглядом, словно прощался навеки. И когда за их спинами тяжело бухнула, закрываясь на внутренние автоматические замки стальная дверь, Саша подумал, что напрасно он никому не сказал о том, что они затеяли. Надо было хоть Грибкова предупредить для страховки.

Хотя что бы это дало? В деле, где замешаны интересы генералов и их родных братьев, простые офицеры сунуться не решатся. И хотя Саша был весьма высокого мнения о профессионализме своего приятеля, он все же сомневался, чтобы тот рискнул ради него своей карьерой. Да и сам Саша никогда не осмелился бы потребовать от своего друга такой жертвы. Действовал-то он на свой страх и риск. А теперь что же? Угодил в переплет, а Грибков беги и выручай? Рискуй не только своей головой, но и службой?

– Нет уж, сам вляпался, сам и выкручиваться буду.

Они прошли по длинным коридорам, в которые выходили безликие белые двери. Ни на одной из них не было никаких табличек или других опознавательных знаков. Зато каждая была снабжена электронным замком. Что происходило за этими дверями, сказать было невозможно. Но когда их подвели к последней в ряду двери, Герман заметно напрягся.

– Раньше тут был виварий, – шепнул он им.

Саша знал, виварий – это место, где держат подопытных животных. В каждой уважающей себя лаборатории он имеется. Был он и тут. Вот только когда охранники втолкнули друзей в это помещение, сразу же стало ясно, что никаких животных тут больше нет. Вместо животных тут находились двое мужчин, которые тоскливо слонялись по большой железной клетке, в которой раньше жил павиан.

– Дядя Коля!

– Дядя Сеня!

Лиственница с Сашей подбежали к клетке, в которой томились их дяди.

– Как хорошо!

– Мы вас нашли!

Но пленники так вовсе не думали.

– Сашка!

– Женька!

– Они и вас схватили!

– Сволочи!

Но Саша отмахнулся:

– Никто нас не хватал!

А Лиственница подтвердила:

– Мы сами пришли.

– Сами?!

– Ну да! За вами!

Лица пленников исказились от отчаяния. Казалось, что они вот-вот заплачут. Но этого не случилось.

Вместо того чтобы зарыдать, дяди повернулись друг к другу и закричали на два голоса:

– Это ты виноват!

– Нет, ты!

– Вечно ты свой язык распускаешь!

– Болтаешь направо и налево о чем надо и не надо!

– Трепло старое!

– Брехун!

Высказавшись, дяди вновь повернулись к гостям.

– Если вы сами, то как вы нашли это место?

– Нас Герман сюда привел.

– И кто это с вами?

– Это как раз Герман и есть. Он раньше работал на Прохора Степановича в этой самой лаборатории.

Барчуков нахмурился.

– Значит, это тебя, молодой человек, мы должны благодарить за то, что с нами случилось.

– А что с вами случилось? – с жадностью перебил его Саша.

– Да, дядя, – поддержала его Лиственница, – что тут происходит? Ты это знаешь?

Барчуков тяжело вздохнул и присел в своей клетке. Точно так же и дядя Коля последовал его примеру. Теперь можно было разглядеть, что у каждого из дядей имеется своя индивидуальная клеточка, в которой имеются лежанка и столик, на котором стоит бутылка воды. Больше в клетках не было ничего. Но сам факт того, что живых людей держат в запертых клетках, многое говорил о порядках, царящих в этом месте.

– Я не помню, как меня сюда привезли, – сказал дядя Коля. – Вообще ничего не помню. Выпил чаю, а потом в памяти полный провал.

– Чаю? – переспросил Саша и вперил пристальный взгляд в Барчукова.

Тот поспешил отвести глаза в сторону. И Саша понял, что презентованный дяде Коле чай и впрямь был с начинкой. И если наивная глупенькая Лиственница могла и не знать о том, что это за «чаек», то ее дядя был очень даже хорошо осведомлен об особых свойствах сего напитка. Он прекрасно знал, к каким последствиям приведет его употребление. И очень может быть, что добивался именно такой реакции, какая и последовала.

А дядя Коля тем временем закончил свою печальную речь:

– Очнулся я уже тут, в этом месте. Ничего не помню. Уверен, что это все он виноват! Его происки!

Но Барчуков, которому были предъявлены эти обвинения, в ответ лишь огрызнулся:

– Тогда сам-то я что тут делаю?

– Откуда я знаю? Может, тебя специально ко мне подсадили, чтобы ты у меня все выведал.

– Да что там у тебя выведывать? Что ты знаешь?

– А ты знаешь? Знаешь, почему мы тут?