Статуя легонько толкнула меня. Наверное, так они прощались с человеком, если собиралась очередь, но этот толчок напоминал похлопывание по плечу, когда доктор говорит, что в конце концов ты поправишься.

– Клем, я могу уйти? – спросил я. Лишь теперь я заметил, что Клем и Рафаэль по-прежнему спорили. Я ничего не слышал, хотя они стояли в десяти футах от меня. – Она… толкает меня.

– Д… да. Думаю, уже достаточно.

Клем опустил затвор. Я отошел в сторону, и статуя убрала руку.

– Невероятно, – воскликнул Клем. – Совершенно невероятно.

Мария, которая закончила плести узелки на веревке, подошла к Рафаэлю и протянула ему пузырек с солью. Он взял ее за рукав и отвел к неподвижно стоявшему святому Томасу.

Женщина поколебалась и затем начала обвязывать обрывок веревки вокруг запястья статуи. Она обернулась, так и не закончив, когда кто-то подошел к ней и бросил свою соль в амфору.

– Мария, – сказал Рафаэль. На этот раз его голос сквозил кечуанской интонацией, которая звучала гораздо теплее формального и религиозного испанского языка. С такой интонацией уменьшительная форма имени прозвучала бы грубо. Я не понимал, почему был уверен в этом. Прошло слишком мало времени, чтобы я начал воспринимать язык, но эти знания уже сидели глубоко внутри. Я погладил рукоять своей трости, чувствуя, что снова прикоснулся к чему-то знакомому, но утраченному.

Мария сказала что-то о своей матери и поспешила прочь. Клем разбирал камеру-обскуру, но она даже не посмотрела на него. Рафаэль провел пальцами по обрывку веревки на запястье маркайюк.

– Здесь сказано, что если она выиграет ребенка в следующий раз, он приглашен на крестины. Следующую церемонию я подстрою, – сказал он.

– Так и сказано? – уточнил Клем. – Со сложноподчиненным предложением?

Он выглядел так, словно нашел рай, не затрудняя себя такими проблемами, как смерть.

– Нет, – возразил Рафаэль. – Приглашения со сложноподчиненными предложениями выражаются числами и овцами.

Я фыркнул и притворился, что сделал это случайно.

– Без грубостей, – бросил Клем. – Доказательств других видов письменности нет. Нет даже… Я не думаю, что все они учились у конкретного человека – настоящего кипукамайюк. Прости, Эм, это означает «мастер узлов»…

– Здесь не осталось писарей, – сказал Рафаэль. – Вы опоздали на триста лет.

Он снова вытянул руку перед собой. Прошлое снова уходило далеко в лес.

Клем не видел, как он делал это у Мартеля. Я слишком поздно понял, что должен был что-то сказать, но вместо этого погрузился в мысли о прошлом, которое было впереди. Я не сразу понял, как воспринял этот жест Клем. Он смотрел в лес в направлении, которое показал Рафаэль. Можно было подумать, что под древней сложной культурой он имел в виду людей в лесу.

– Да, вы правы, – согласился Клем. – Но вы сказали, что это госпитальная колония и за ней кто-то следит. В лесу их должно быть гораздо больше, чем здесь. Возможно, у них по-прежнему остались писари.

Он перешагнул границу, прежде чем кто-то из нас это понял. Как только Клем оказался по ту сторону соляной черты, пыльца засияла ярче. Теперь его движения оставляли настоящие волны света.

Практически каждый, кто это видел, закричал. Люди бросились к соли, словно кто-то дернул их за нити, как марионеток.

Клем махнул руками, и свет вокруг него задрожал.

– Эй! Здесь кто-нибудь есть?

Люди повернулись к Рафаэлю, и до нас донеслись обрывки фраз: кто он, вы должны, с ним, ради бога. Все были потрясены, и спустя мгновенье Рафаэль отправился за Клемом. Он шел неспеша. Поравнявшись с ним, он хлопнул его по плечу.

– Маркхэм.

Когда Клем обернулся, Рафаэль ударил его по лицу. Клем рухнул на землю. Рафаэль схватил его за воротник сюртука и потащил обратно. Перейдя границу, он отпустил его, и Клем упал на ковер из хвои. Казалось, никто не удивился. Напротив, все расслабились. Несколько женщин вздохнули и направились обратно в деревню. Молодые мужчины нерешительно столпились у границы, оглядывая деревья, словно кто-то мог выскочить из леса с ревом.

– О господи… – Клем зашелся в приступе кашля. – Вы… ненормальный идиот…

– Замолчите.

Рафаэль схватил его за рукав и поволок в церковь. Клем пытался вырваться, но Рафаэль оставался невозмутимым. Он не сдвинулся ни на дюйм.

– Отпустите его, – велел я. Я по-прежнему мог говорить как офицер морского флота. – Он допустил ошибку.

– Я ничего ему не сделаю, просто покрещу заново.

– Вы случайно раните его. Перестаньте.

Как бы неуверенно я ни шел, Рафаэль по-прежнему был ниже меня. Я толкнул его в грудь, чтобы он остановился. Я видел, что Рафаэль хотел оттолкнуть меня, но передумал. Он медленно шагнул назад.

– Произошло недоразумение, – продолжил я. – Он подумал, что вы показывали на людей в лесу, когда говорили о писцах. Он не слышал ваш разговор о времени. Он был без сознания, когда мы остановились у Мартеля.

– Люди не заговорят с ним до тех пор, пока я снова не покрещу его, – ответил Рафаэль, на этот раз гораздо тише. Я чувствовал, будто пытался подойти вплотную к печи, даже хуже, ведь я знал, что он имел полное право на любое действие. Если бы Клема убили и Мартель сдержал свое обещание, погибли бы все местные жители. – Отойдите.

Я отошел в сторону и помог Клему подняться. Он был слишком тяжелым и все еще растерянным, поэтому Рафаэль взял его под руку – не мягко, но и не грубо. Крещение предполагало окунание головы в купель, но я заметил, что люди наблюдали за нами.

– Во имя того, кто заботится о тебе. Все. Поздравляю. – Рафаэль бросил Клема на землю. Ему были не страшны никакие обвинения в бесцеремонности, потому что никто не говорил по-английски. – Сейчас поищу полотенце.

Клем оперся руками на колени.

– Он чертовски силен.

– Я видел. – Я тоже медленно опустился на колени, а затем сел и скрестил ноги. – Ты в порядке?

– Да. Полагаю, быть атакованным местным жителем – неотъемлемая часть этой работы. Минна будет в восторге. – У него хрустнула челюсть, и он вздрогнул. – Я думал, он меня убьет.

– Но ты жив.

– Больше не стой на пути у психопатов, ладно? – спросил Клем, почти улыбаясь. – Он мог тебя покалечить.

Я кивнул. Да, Рафаэль мог ударить меня. Но я был рад, что без колебаний встал перед ним, и как бы глупо это ни звучало, я хотел все повторить.

– Но он этого не сделал.

– Боже, я подумал… – Клем выглядел потрясенно, как рекрут, когда впервые слышит звуки стрельбы на настоящем корабле, а не на развалюхе в Бристольском заливе. – Он не в себе. Если бы я ушел слишком далеко, он бы убил меня, чтобы не тащить обратно.

– Думаю, он бы вытащил тебя, – возразил я. Я достал платок и набрал в него немного снега, чтобы Клем мог прижать его к подбородку. – Но я не считаю его безумным. Мартель сравняет это место с землей, если с нами что-то случится. К тому же люди чего-то ждали.