Ещё немного, и ему придётся высадить её у порога дома.

— Правду?! — всполошилась Наталья, едва не роняя на пол машины кота, — ты же не собираешься рассказать папе, как… как…

— Как? — поддразнил её Громов.

— Как я валялась в сугробе… — проворчала девушка, мучаясь мыслью о том, что отцу станет известно о проведённой ночи в объятиях Михаила.

Он же не станет говорить об этом? Не станет ведь?

— Не стану, хватит изводить себя подобными мыслями, Наташ, — мягко потребовал Михаил, видя, как её щёки уже заливал предательский румянец.

Теперь он читал её мысли? Девушка вздохнула и крепче обняла несчастного Вениамина.

— А можно я Веню себе возьму на время? — решила она сменить тему разговора.

Глаза зверя стали как блюдца, при этих словах и в панике бедняга едва сам не свалился вниз.

— Смотри, он даже разволновался, видимо тревожится, что я ухожу. Я знаю, что животные сильно привязываются к людям, а Веня такой чувствительный… — со знанием дела, покачала головой Наталья.

— Что скажешь, Вениамин? — совершенно серьёзно поинтересовался у своего товарища Громов.

Молча, зверь вырвался из рук Натальи и мигом оказался на подголовнике Михаила, вцепляясь в обивку всеми когтями.

— Кажется, он сомневается, Наташ, — плечи Михаила дрогнули от сдерживаемого смеха.

— Он просто не понимает своего счастья, — проворчала в ответ девушка, с обидой поглядывая на пушистого предателя.

— С этим согласен, — отозвался мужчина, — послушай.

— М-м? — она принялась глядеть в окно, уже замечая знакомые улицы, горевшие всеми возможными огнями. Город сверкал и переливался, как новогодняя ёлка.

— Хочу пригласить тебя в «Адмирал». Ты была там?

— Нет, — Наталья ободрилась, уже предвкушая скорую встречу, и мысленно перебирая содержимое своего шкафа.

— Тебе там понравится, — улыбнулся Михаил.

Он ещё раз уточнил адрес у своей спутницы и, убеждаясь в том, что выбрал верную дорогу, свернул на указанную улицу. Когда подъехал к нужному дому, то не стал заводить машину на подземную парковку, останавливаясь перед подъездом.

— Мы на месте, Наташ… — выдохнул Громов, поворачиваясь к девушке.

— Я уже скучаю, представляешь? — она шмыгнула носом, и сильнее закуталась в свою куртку.

— Представляю, поскольку чувствую то же. Но только подумай, как обрадуется Светлана, когда ты войдёшь в дом? Я ей даже завидую, — усмехнулся Михаил, пытаясь подбодрить свою спутницу.

— А кто обрадуется, когда ты войдёшь в дом, Миш? — спросила Наталья, не смея взяться за ручку и открыть дверцу.

— У меня есть Вениамин.

Мужчина ткнул пальцем на пушистый воротник, обернувшийся вокруг его шеи, и время от времени загонявший когти в мягкую ткань пальто, словно боясь, что хозяин и в самом деле вздумает отдать его непутёвой гостье.

— Я ведь серьёзно спрашиваю, Миш, — нахмурилась Наталья, — что-то волнительно мне, как-то…

— Что ещё себе придумала? — Михаил тепло привлёк её к себе и обнял за плечи, — ну что за настроение?

— А вдруг ты исчезнешь и всё? Вроде, как и не было Михаила Громова, и всё приснилось?

— Это я всё боюсь проснуться, Наташ, — он коснулся губами лба девушки, мягко поглаживая её волосы.

Наталья тихо усмехнулась, и порывисто обняла его, всё крепче сжимая объятия.

— Я договорюсь о встрече с Петром, и должен заглянуть в офис. Нужно убедиться, что он всё ещё стоит на месте… Затем свяжусь с тобой. Пообещай не натворить ничего, пока я не позвоню.

— Обещаю, — отозвалась девушка, — но не клянусь!

— Вот уж… — проворчал Громов, стаскивая с подголовника Вениамина, — никто не желает беречь мои нервы.

— Я очень постараюсь, — вздохнула Наталья и всё же взялась за ручку дверцы, — я могу удерживать тебя бесконечно в этой машине, но всё равно придётся выйти из неё. Поэтому лучше поспешу, чтоб быстрее вернуться.

Она коротко поцеловала Громова и, не давая ответить, открыла дверь машины, впуская в салон морозный воздух и лёгкие снежинки, которые холодом коснулись его лица.

— Береги себя, Наташ, — в этот раз Михаил проговорил так серьёзно, что она замерла на мгновение, продолжая держать открытой дверь.

— Только если будешь делать то же самое, — на выдохе проговорила Наталья и, заставляя себя улыбнуться, захлопнула дверцу.

Она поспешила к крыльцу четырёхэтажного дома, затем на ступеньках оглянулась, и помахала Михаилу, наблюдая, как машина медленно тронулась с места и выехала со двора. Девушка провожала её взглядом, пока та не скрылась за поворотом. Ну вот, теперь нужно было войти, и заставить себя подняться к родной квартире… Здравствуй реальность, прощай сказка!

Наталья вошла в подъезд, снова оглянулась, словно через закрытые двери могла что-то разглядеть и выше подняла воротник куртки — отчего-то стало зябко. Продолжая метаться в собственных мыслях, девушка принялась подниматься на третий этаж. Стоило бы воспользоваться лифтом, но ей хотелось идти бесконечно долго, чтобы иметь возможность морально собраться. На последней ступеньке оказалось, что эта миссия невыполнима.

Ключей у неё не было, и Наталья просто позвонила, надеясь, что дома был хоть кто-то из родителей. Хотя, лучше бы этим «кем-то» оказаться матери. На её счастье, дверь открыла домработница Вера. Искренне радуясь возвращению хозяйки, женщина заявила, что Светлана в ванной, совсем недавно вернулась, а Петра Семёновича дома нет, по делам уехал, только переодеться и успел.

Этим новостям Наталья была искренне рада. Она чмокнула в щёку приветливую женщину, поздравила с прошедшим праздником и поспешила снять куртку. Дома было тихо, и вполне уютно, несмотря на все её страхи. Хотя небольшая ёлка в гостиной не могла так радовать, как та, что осталась в заснеженном «замке» Громовых…

Пока Вера отправилась хлопотать над «вкусненьким» для неё, а мать продолжала напевать, нежась в собственной ванной, Наталья поспешила к себе в комнату. Зная Светлану, она прекрасно понимала, что на то, чтоб привести себя в порядок у неё будет достаточно времени. Девушка прикрыла дверь своей комнаты и сняла удобный свитер. Она бережно сложила его, затем убирая в шкаф, туда же отправились и подаренные Михаилом тёплые джинсы.

Наталья снова потянулась к ним, вытаскивая из кармана блестящий зажим. Её губы тронула улыбка. Девушка ловко сплела косу, и закрепила концы волос полюбившимся украшением. Вот теперь порядок. Она надела домашние удобные штаны и майку, затем босиком прохаживаясь по мягкому салатовому ковру в направлении дверей. Открыть не успела, разве что уклониться, когда их едва не сорвала с петель Светлана, врываясь в комнату к дочери.

— Ташка!.. — ахнула женщина, кидаясь к родному дитяти с объятиями.