— Да ты что? Надо же, — делано удивилась Наталья.

Что они понимают, эти дизайнеры, когда сам Михаил Громов, автор «бренда»… девушка обхватила ладонями любимую кружку с чаем, и мечтательно вздохнула. Как он доехал? Что делает сейчас? Как же хотелось узнать… Без своего телефона она была так несчастна, не могла же звонить из гостиной, когда в доме столько посторонних ушей!

— Таш, ты о чём задумалась? — прорвался в её мысли голос матери.

Наталья встрепенулась, и удобнее устроилась на стуле. Она привычно положила одну руку на отделанную мягкой светлой кожей спинку, устроила на ней голову, позволяя длинной косе соскользнуть вниз, и вздохнула.

— Что ты делаешь, когда сильно скучаешь по папе, мам?

— Обычно звоню и донимаю его пустыми разговорами, — хмыкнула Светлана, и так же вздохнула, — Таш, ты только не сердись, но я, кажется, малость перегнула палку вчера на вечере… короче…

— Что? — удивилась Наталья, — неужели выпила лишнего и разнесла там всё к чёрту?

— Да ну тебя! — проворчала Светлана, — я просто сболтнула лишнего, но это совершенно оправдано. Вот именно. Просто вынужденная мера, понимаешь?

Наталья ничего не понимала, но велела себе выслушать мать, зная её обычные долгие словесные прелюдии.

— Марева достала меня вчера. Просто достала! — Светлана откинулась на спинку стула, закидывая ногу за ногу.

При этом полы её халатика распахнулись, приоткрывая стройные ноги. Да, они у мамы были что надо, подумалось Наталье. Но о чём она всё пыталась сказать?

— Мам, давай ближе к делу…

— Ладно, — женщина состроила несчастное лицо, и продолжила, — короче, не злись, но я сказала ей, что у тебя есть мужчина и ты влюблена, и всё такое… вот…

— Откуда ты знаешь о нём? — глаза дочери распахнулись шире, и она едва не свалилась со стула, от неожиданности.

— О ком? — похлопала длинными ресницами Светлана.

— О нём, — пробормотала Наталья.

Как мать могла узнать о Михаиле? Ведь не говорила же ей? Точно и слова не говорила! Девушка мысленно застонала. Вот тебе и сдержанное обещание… Михаил рассердится, а она даже не знает, как выдала себя!

— Мне вот тоже интересно, почему все в этом доме в курсе, и только я, как идиот, не знаю совершенно ничего!

Обе женщины замерли, затем поворачиваясь к входу на кухню. Пётр окинул обоих угрюмым взглядом, и остановил его на дочери.

— Нагулялась, роднуля?

— Петь! — поднялась Светлана, поправляя перетянутый халатик, — что ты, в самом деле.

— Тебе действительно интересно, Свет? — мужчина тихо чертыхнулся и устало провёл ладонью по лицу, — какого чёрта я узнаю о том, что моя дочь сбежала с любовником, от посторонних людей? Почему моя жена говорит об этом с кем угодно, но не со мной? Почему моя дочь… иди в комнату, и не смей показываться из неё, пока не позову!

— Пап…

Наталья только набрала воздуха, чтоб хоть что-то ответить отцу, как перед нею встала Светлана, привычно накручивая свою прядь на пальцы:

— Ты давно смотрел в паспорт своей дочери, Петь? Опоздал немного с заявлениями. Она взрослая женщина, и ты, несмотря на то, что бесконечно нами любим, можешь только просить подождать тебя в комнате, для того, чтобы поговорить на равных. Именно так, дорогой. И только так.

Пётр на мгновение прикрыл глаза, и перевёл дыхание, затем вновь посмотрел на дочь:

— Я хочу знать, где ты была, и с кем.

— Как ты узнала? — Наталья с обидой глянула на мать, — обязательно было так? Вот именно так?

— Таш, да я… — Светлана запнулась, понимая, что глупая ложь грозила разрастись до невероятных размеров, сгущаясь тучей над её домом.

Но получается, что дочь не отрицала того, что встречала Новый год в компании любимого мужчины. Это озадачило женщину ещё больше, и на смену растерянности и чувству вины пришло любопытство — вещь страшная и стихийная…

— Да совершенно случайно, узнала. Да, именно так. Просто сама себе не поверила, когда узнала, — вздохнула мать, и ломким голосом продолжила, — но я так рада!

— В любом случае, — нахмурилась Наталья, — я не собираюсь говорить с вами обоими до тех пор, пока не перестанете строить из себя следователей!

— Твоя дочь выросла, но повзрослеть забыла, Свет! — не выдержал Пётр, вновь повышая голос, и теперь обращаясь к Наталье, — ты хоть понимаешь, как виновата перед Юркой? Ты хоть подумала о его чувствах? Пацан за тобой в такую пургу поехал, чуть себя не угробил, пока ты с любовником развлекалась!

— Он бросил меня в эту пургу одну! На снегу! Без телефона, без ничего! Я ждала его на морозе больше трёх часов! — прорычала в ответ Наталья, — как же долго он ехал ко мне, после того, как сбежал!

— Что за чушь?! — Пётр подступил к ней ближе на шаг, нависая грозной тучей, — не смей оправдываться за счёт других, Наташ, не желаю слушать подобное.

— Ты вообще ничего не желаешь слушать, — обиженно кинула ему дочь и попыталась пройти мимо отца, желая покинуть кухню.

— Я не закончил! — выкрикнул Пётр, и жена дёрнула его за рукав, веля остановиться.

— Успокойся, а потом поговорите, хватит нападать на неё, девочка только вернулась домой.

— Твоя девочка…

— Вот именно! МОЯ! — не удержалась Светлана, — наша дочь — «твоя», когда ты собираешься строить свой бизнес, объявляя её одним из пунктов контракта, а стоит ей не подчиниться твоим нелепым планам, как оказывается «моей»! Тогда я велю моей дочери идти к себе и отдыхать. И не смей мешать МОЕГО ребёнка в свои дела, Пётр. Я не потерплю, предупреждаю.

— Ты смеешь мне угрожать? Ты пьяна, Свет? Или лишилась остатков здравого смысла?

— Видимо я лишилась его двадцать пять лет назад, когда сказала тебе «да»!

— Не смей лезть в мои дела!

— Не смей кричать на меня!

Опять одно и то же… Наталья молча вышла из кухни, и быстрым шагом направилась к себе в комнату. Долго не раздумывая, она вновь переоделась, обняла себя руками, согреваясь в полюбившемся тёплом свитере, подаренном Михаилом, и так же тихо вышла в коридор. Из кухни всё ещё раздавались громкие голоса родителей, и она не стала дожидаться, чем этот спор закончится. Оставаться дома не было ни малейшего желания. Наталья схватила в прихожей куртку, накинула её, не застёгивая, обулась и вышла из квартиры.

Почему отец с матерью постоянно ссорились? Как им вообще удалось столько лет прожить вместе? Неужели совсем не осталось чувств друг к другу? Вздыхая, Наталья вышла из подъезда, затем с восторгом глядя на заснеженную улицу и вдыхая морозный воздух.

— Кажется, я начинаю любить тебя — зима… — она уже бодрее зашагала по расчищенной дорожке в сторону пешеходного перехода.

А всё почему? А потому, подумалось ей, что теперь сверкающий снег и мороз ассоциировались у неё с одним человеком, за которым скучала всё сильнее и сильнее. Первым делом она собиралась обзавестись новым телефоном, ведь просить Марева вернуть её старый мобильник, никакого желания не было. Хотя бы на время, пока сам не соизволит отдать сумку с вещами, ей нужен был телефон!