— Конечно, Ника, ты все сделала правильно, я очень рад и горжусь тобой!

— Но ведь это был обман! — все еще сомневаясь, воскликнула я.

И услышала в ответ:

— Ты ведь знаешь, что бывает ложь во спасение, это как раз тот случай!

После этих слов он словно растаял, растворился в свежем приморском воздухе, а я проснулась и заплакала оттого, что теперь буду встречаться с любимым человеком только во снах.

Вернувшись в Москву, я в первый же рабочий день пригласила к себе в кабинет Самохина, который во время поминок попросил меня о срочной встрече для важного разговора. Он вошел, поздоровался, уселся напротив и сказал, глядя мне прямо в глаза:

— У нас возникла большая проблема, Вероника Викторовна.

— Что случилось, Геннадий Иванович? — спросила я, стараясь сохранять спокойствие.

— Наша пациентка, некая Карина Георгиевна Мельникова, требует денежной компенсации за неудовлетворительный, по ее мнению, результат ринопластики.

— Вы считаете, у нее нет оснований для таких претензий?

Самохин пожал плечами:

— Да как вам сказать… Вопрос сложный, однозначного ответа я дать не могу.

Потом главный врач представил мне общую картину с рекламациями в адрес клиник и центров пластической хирургии. По словам Геннадия Ивановича, в последние годы пациенты, здоровью которых был причинен вред в ходе операций, или же утверждающие, что их внешность после работы хирургов не улучшилась, а порой и ухудшилась, начали подавать иски в суды. И последние часто стали выносить решения в их пользу. Конечно, для этого требуется соответствующая независимая экспертиза, подтверждающая претензии истца, юридический анализ договора об оказании услуг с однозначно прописанными критериями того, что будет сделано и что сделано не будет.

— Вы и по собственному опыту знаете, что у пациентов порой бывают явно завышенные ожидания, дурнушка мечтает превратиться в красавицу, дама бальзаковского возраста помолодеть лет на двадцать. Для демонстрации своих возможностей хирург использует программы компьютерного моделирования, но они несовершенны, и не всегда модель на экране до операции соответствует послеоперационной реальности, — с сожалением сказал Самохин. И продолжил: — Экспертиза стоит дорого, оплата адвоката тоже обходится недешево, но для Мельниковой финансовая сторона дела не имеет значения, ее отец — крупный промышленник, член совета директоров горнорудной компании. Мне кажется, она не столько хочет получить компенсацию, сколько публично привлечь нашу клинику к ответственности за недобросовестность.

— А кто проводил операцию? — поинтересовалась я.

Самохин нахмурился и сказал, усмехнувшись:

— Коньков, Вероника Викторовна, и в этом-то все и дело. Он пообещал Мельниковой, что ее длинный и крючковатый нос превратится в подобие носа Венеры Милосской, а на последующие жалобы грубо ответил, что пациентка должна быть бесконечно счастлива тем, что получилось. Форма и размер действительно изменились, но результат далек от идеального.

Пожилого Николая Николаевича Конькова в клинике недолюбливали. Хороший специалист, он в общении как с пациентами, так и с коллегами бывал груб, надменен и самонадеян.

— А что говорит наш юрист? — продолжила я спрашивать, желая собрать максимум информации для принятия решения.

Самохин вздохнул и ответил:

— В подписанном Мельниковой договоре есть пункт, констатирующий возможное несовпадение результата с ожиданием. Но экспертное заключение утверждает, что представленная предварительно пациентке компьютерная модель ее лица в форме распечатки на цветном принтере с новым носом очень далека от результата. Адвокат Мельниковой трактует данный вывод как заведомое и сознательное введение его клиентки в заблуждение доктором Коньковым.

— А не проще ли выплатить ей деньги и закрыть эту тему? — предложила я.

— Но Мельникова в этом случае с большой вероятностью начнет в соцсетях обвинять клинику в добровольном признании своей вины, чем нанесет ущерб репутации «Афродиты», — возразил Самохин, — она ведь просто хочет нам отомстить.

Я задумалась, пытаясь поставить себя на место пострадавшей Карины Георгиевны. И, кажется, поняла, что нужно делать.

— Геннадий Иванович, Мельниковой нужны не компенсация, не нанесение ущерба клинике и даже не извинения Конькова и признание им своей вины. Ей нужен красивый нос или, по крайней мере, нос лучшей формы, чем сейчас.

— Конечно, — кивнул Самохин, — с этим не поспоришь.

— А значит, необходимо сделать ей повторную операцию и исправить ошибку или недоработку Конькова.

Самохин посмотрел на меня с удивлением:

— Но Николай Николаевич, хотя он, если откровенно, грубиян и хам, прекрасный хирург. Кто же в клинике, по-вашему, сможет его превзойти?

— Вы, Геннадий Иванович, — безапелляционно заявила я.

Главный врач «Афродиты» опешил, возникла длительная пауза, а потом он сказал:

— Но я тысячу лет не занимался ринопластикой, все позабыл, утратил навыки.

— Талант не пропьешь, как говорили древние греки, — дерзко ответила я.

— Да вы многому успели научиться за короткое время, — рассмеялся Самохин, — аргументы находите железные. Хорошо, я приглашу Мельникову и побеседую с ней, изучу рентгеновские снимки, поищу в Интернете свежие публикации по исправлению формы носа, посоветуюсь с питерским коллегой. Короче, сделаю все, что возможно.

— И у вас получится, уверена! — убежденно воскликнула я.

Самохин собрался уходить, но я попросила его задержаться и рассказать об общей ситуации с правовыми аспектами деятельности по оказанию услуг пластической хирургии.

— Требования возрастают, — сообщил Геннадий Иванович, — любое обращение пациента или его родственников в суд внимательно рассматривается, после этого может пройти проверка клиники или центра на наличие всех необходимых лицензий, подтверждение квалификации хирургов и медперсонала в целом, соответствие заключаемых договоров требованиям действующих законов. Кстати, недавно принято решение о допуске к пластическим операциям только лиц, окончивших ординатуру по этой специальности. Что-то еще, Вероника Викторовна?

— Да, я приняла решение уволить Конькова за врачебную ошибку.

Самохин ответил не сразу:

— Причина мне понятна, но терять опытного хирурга…

— Врач должен быть вежлив и терпелив с теми, кто платит ему зарплату, — перебила я, — а зарплату всем нам платят наши клиенты. Николай Николаевич, к моему большому сожалению, никогда не сможет понять эту простую истину, если не понял ее до сих пор. На него ведь и ранее были жалобы?

— Да, случалось.

— Вот видите, он не сделал нужных выводов. Процедурные моменты обговорите с юристом.