Их там оказалось много, очень много. И постепенно, шаг за шагом, образ этого неординарного и яркого актера, со всеми его достоинствами и недостатками, плюсами и минусами, белыми и черными полосами становился все более полным, многогранным, объемным.

Заварзин, судя по его интервью, по интервью его коллег, по независимым публикациям о нем, за несколько лет превратился из малоизвестного широкой публике провинциального артиста в звезду сериалов, выходящих на федеральных телеканалах. Он сообщал о своих постановочных планах, о желании перейти на театральной сцене от классических оперетт к мюзиклам и рок-операм, о готовности безжалостно ломать старые, изжившие себя формы. Режиссеры, актеры и операторы говорили о безусловном таланте и одновременно трудоголизме Максима, жестких требованиях к окружающим, порой пренебрежении и снобизме к тем, кого он считал себе не ровней в творческом плане.

И отдельной темой были его периодические загулы, пьяные драки в общественных местах, многочисленные штрафы за превышение скорости и создание предпосылок к серьезным ДТП.

Короче говоря, произведший на меня вполне приятное первоначальное впечатление умный, интеллигентный и хладнокровный артист после принятия алкоголя превращался в неуправляемого и не контролирующего себя гуляку и дебошира. Я решила продумать линию своего поведения с Заварзиным вечером в коттедже, а пока что вызвала Марину и поставила ее в известность, что буду отсутствовать в клинике завтра и, возможно, послезавтра.

— Если будет что-то очень срочное, звоните мне на мобильный, — сказала я, не уточняя, куда и с какой целью направлюсь.

— Все понятно, Вероника Викторовна, — ответила опытная секретарша, приученная никогда не задавать начальству лишних вопросов.

Когда Марина вышла из кабинета, я невольно усмехнулась: «А как, интересно, оценила она причину моего внезапного решения, наверное, подумала о встрече с предполагаемым любовником, возможно, далеко от Москвы, в Дубровске или где-нибудь еще». Что ж, такой вариант меня вполне устраивал, личная жизнь босса никого не касается, никому ничего не нужно объяснять.

Вернувшись домой, я села за стол в кабинете, включила ноутбук и постаралась сосредоточиться. Первый пункт плана А — как мне добираться в Южноград? Наиболее логичным казалось вылететь завтра днем самолетом, погода стояла отличная, и вероятность задержки рейса выглядела минимальной. Но что-то (интуиция, внутренний голос, нечистая сила, далее по списку) подсказывало, что «светиться» паспортом при покупке авиабилета мне совсем ни к чему. О да, я уже стала использовать в мыслях криминальный жаргон, ранее известный лишь по детективным романам и телефильмам.

Проблема заключалась в том, что я понятия не имела, чем закончится наш разговор. Зато очень хорошо представляла, с чего он начнется. С наглого шантажа, конечно же. В последних публикациях о Заварзине сообщалось о провале поставленного им на родной сцене дорогостоящего мюзикла «Гамлет» (мюзикл вместо трагедии о датском принце и его несчастной возлюбленной — это нечто!). А значит, он, вероятно, потратил весь свой январский гонорар за исполнение роли Алексея Михайловича Соколова и хочет получить дополнительный бонус за молчание. Но ведь это нонсенс, угрожая мне разоблачением как заказчику мошенничества, Максим и сам рискует пойти под суд как исполнитель и соучастник, ему так же в таком случае предстоит провести несколько лет в колонии. Нужно просто спокойно и уверенно довести до Заварзина эту простую и очевидную истину, и его шантаж на этом и закончится.

Мне очень хотелось так думать, но… Но я прекрасно понимала, что имею дело с человеком, мыслящим не логически, не линейно, а совсем по-другому. У меня в голове строились модели на основе геометрии Эвклида, у него — Лобачевского. Я сменила должность хирурга на положение бизнес-леди, он уже много лет жил и мыслил с менталитетом представителя богемы. Поэтому следовало ожидать любых парадоксальных доводов и мотиваций.

И Максим, ко всему прочему, мог встретить меня пьяным и злым, способным на насилие. Одну из своих пассий он один раз сильно избил, девушка написала заявление в полицию, но потом забрала его. И к такому развитию событий требовалось быть готовой.

И тут я вдруг вспомнила о «парабеллуме». Подарок Вити Крутова так и лежал в коробке из-под обуви в квартире на Флотской, которую я собиралась предложить маме, а если бы она отказалась переезжать из Дубровска в Москву, то выставила бы на продажу. Пистолет мог в случае необходимости быстро охладить пыл и напор Заварзина, заставить его протрезветь и вести себя адекватно.

Я пробежалась по свежим блогам автотуристов, проезжающих Южноград по дороге к морским курортам. С учетом пробок, которые пока что не были столь обильны, как летом, для того чтобы гарантированно добраться из столицы до города-миллионника, требовалось двенадцать часов, то есть мне следовало выехать из Москвы часов в пять утра.

Первые пункты плана А определились: ехать сейчас на Флотскую, заправив полный бак по дороге, переночевать в квартире, полученной от покойной тети, встать в четыре и начать движение на юг через час после пробуждения.

Я так и сделала. Заснуть оказалось очень непросто, разные идеи весь вечер приходили в голову, разные варианты действий просчитывались и оценивались. Еще в коттедже мне стала ясна необходимость скрыть любые следы общения с Заварзиным, в частности не оставлять в его квартире отпечатков пальцев. Ведь они могли подтвердить факт нашего знакомства в случае предъявления мне обвинений в преступном сговоре с целью сокрытия подлинного времени смерти Алексея Соколова, поэтому я захватила с собой в путешествие тонкие лайковые перчатки, которые использовала в холодное время на улице для работы с сенсорными экранами. Что касается входящего вызова на наш стационарный телефон со смартфона Максима, то актеры и актрисы время от времени обращаются в клиники пластической хирургии для улучшения своей внешности, ничего подозрительного в этом нет.

Сон пришел ко мне только после часа ночи, а ровно в четыре начал настойчиво сигналить будильник мобильного, призывая к подъему. Начинался самый непредсказуемый и опасный день в моей жизни.

Приняв душ и наскоро перекусив, я выглянула в окно и поняла, что погода существенным образом изменилась. В Москву пришел атлантический или скандинавский циклон, все небо затянуло тучами, улицы и дворы заливал сильный дождь, а откуда-то издалека доносились удары грома. Градусник на кухне показывал «за бортом» всего двенадцать градусов, так что я надела поверх джинсового костюма светлый плащ, положила в сумочку извлеченный из коробки «парабеллум», перчатки, паспорт, права, документы на машину и кожаный бумажник, купленный в Будапеште. Проверила, что все электроприборы отключены, краны с водой закрыты, вышла из квартиры, закрыла входную дверь и спустилась вниз по лестнице. А через десять минут уже свернула на МКАД в направлении федеральной трассы, ведущей на юг.

В Московской области шоссе было многорядным, что препятствовало образованию пробок, в Тульской ситуация начала меняться в худшую сторону, а ближе к Воронежу поток легковых автомобилей, автофургонов, автобусов и большегрузных фур уплотнился до предела. Дождь прекратился к полудню, из-за туч показалось солнце, и температура воздуха поднялась до восемнадцати градусов.