– Научите? – с надеждой спросил Олег.

– Нет. Я всего лишь искин низового уровня с ограниченным банком данных. Как только вы вошли в зону уверенного приема и угроза вашей жизни стала реальна, я задействовал функцию переноса, согласно протоколу приоритета.

– Чем вы еще можете мне помочь? – Олег горестно вздохнул.

– У меня нет необходимых ресурсов и знаний. В наличии лишь информация об окружающей местности и штатные протоколы безопасности.

– Да чтобы тебя… – выругался мальчик. – А пожрать?

– Система жизнеобеспечения отсутствует.

– А третья дверь?

– Это, собственно, куда ты попал.

– Почему вы помогли мне?

– Приоритет процесса. Императив внесен на уровне микросхем, без возможности перепрошивки.

– Ага, – глубокомысленно кивнул Олег, не разобрав ни слова.

– Предлагаю пройти обследование в медицинском диагносте и по результатам принять решение о дальнейших действиях. У вас диагностировано ранение.

Собственно, выбора у Олега не было. Он подчинился и, руководствуясь цепочкой мигающих светодиодных огоньков, дошел до отсека с надписью «Медблок». Дверь, обдав мальчика паром, бесшумно отошла в сторону. Дальше в темном коридоре вспыхнул яркий свет, и Олег увидел три прямоугольные двери: «Операционная», «Помещение для временного пребывания пациента» и «Кабинет врача/процедурная».

– Куда мне?

– Приветствую вас. – Мягкий бархатный женский голос заставил Олега чуть вздрогнуть. Привыкнуть к невидимым собеседникам ему было трудно.

– Привет! И куда?

– Проходите сразу в операционную. Кабинет врача временно заблокирован из-за выхода из строя оборудования.

Олег шагнул к двери «Операционная» и легко распахнул ее. В небольшом помещении, отделанном пластиковыми панелями приятного лазурного цвета, стояла одна-единственная капсула и мигала множеством огоньков.

– И что тут надо делать?

– Подождать. Идет диагностика капсулы. Из-за отсутствия сменных картриджей и сломанного лекарственного синтезатора мои возможности ограничены. Ложитесь прямо в одежде. Она у вас из нанитов.

Верх капсулы бесшумно ушел вверх, и мальчик увидел внутри удобное, на его взгляд, ложе.

– А что диагностировать будем?

– Наночастицы. У вас, судя по отклику, имеются несовместимые наборы, которые мешают друг другу и могут вызвать необратимые изменения в организме. Кроме того, у меня имеются три базовые программы, которые могут быть полезны вам. Все они связаны с наночастицами.

– Что именно за программы?

– Для начала будет изучена дополнительная общеобразовательная программа «Что же такое нанотехнологии». Затем вы освоите «Процесс получения наноматериалов из наночастиц». Курс разработан автономной некоммерческой организацией «Дистанционное образование» и ориентирован на студентов, обучающихся по направлениям подготовки «Материаловедение и технологии материалов» и «Наноматериалы». Последний курс наиболее сложен для восприятия и звучит так: «Общие требования безопасности работ с наночастицами и наноматериалами».

– А мне это надо? – попробовал было возразить мальчик.

– Это приоритет для вашего выживания, – категорически пресек слабые попытки сопротивления Олега бархатный голос медицинского искина.

Уже при укладывании в ложе Олега вдруг посетила мысль: а сколько это займет времени?

Но спросить он не успел. Ложе бесшумно стило закрываться, и вместе с шипением усыпляющего газа мальчик услышал: «Из-за ограниченных возможностей планируемое время усвоения материала и срок проведения восстановительных процедур составляет примерно девять тысяч часов…»

* * *

Ловушки могут быть разными. Хитрыми или примитивными. Смертоносными или неотвратимыми. Каждый опытный диверсант, к коим себя причисляла Ингрид, должен не только в совершенстве владеть всеми видами огнестрельного и холодного оружия, но и уметь создавать уникальные ловушки для своей жертвы. Особенно если та очень осторожна и зубаста. Ведь в большинстве случаев хорошая засада или ловушка намного эффективней, чем обычный налет со стрельбой, где жертва после неудачного покушения забьется в такую нору, что ее будет просто не выковырять.

Ингрид обожала расставлять многослойные западни с двойной, а то и тройной подоплекой. Такая ловушка сродни луковице. Сдерешь шелуху, а под ней новый слой, а там еще и еще…

Ныне перед смертоносной кинежью стояла очень непростая задача. Загадочный цифровой призрак смог убедить Ингрид поработать на него и устроить охоту на крестоносцев. Точнее, на их лидеров.

Переговоры с древней цифровой сущностью шли трудно, долго и нудно. Все это было жутко нерационально. Не помогло даже подключение к этому диалогу комтура Барра, который с ходу сформулировал свою позицию: «Неопровержимая логика характерна только для маньяков».

Но к удивлению диверсантки, аргументы оппонента в итоге возобладали, и теперь Ингрид занялась именно тем, для чего была заточена, – возглавила проведение сложной диверсионной акции. Смысл и расчет предстоящей операции был гениально прост. Сложную цель – босса-крестоносца – требовалось поймать на живца. Но чтобы выманить крайне осторожного партайгеноссе отвлекающим маневром, необходимо придумать реальную и серьезную угрозу могуществу крестоносцев.

Это было увлекательно. Масштабы проработки и анализа массива данных впечатляли даже кибернетическую нежить. Впервые Ингрид могла позволить себе планировать предстоящую затею, имея практически неограниченные вычислительные ресурсы своего нового союзника. В итоге ее целью стала федеральная исправительная тюрьма максимально строгого режима «Тагам». В ней отбывали свой бесконечный срок преимущественно заключенные с пожизненными сроками и смертники, чей приговор по разным причинам был отсрочен. Неофициально она носила прозвище «адский санаторий». Причем такой эпитет выдумали не журналисты, а бывший начальник тюрьмы, охарактеризовав ее так в одном неосторожном интервью.

«Тагам» была предназначена для содержания самых опасных преступников, многие из которых постоянно пребывали в круглосуточном одиночном заключении в камерах размером два с половиной метра на три с половиной.

Они проводили в них по двадцать три часа, лишенные любого общения, а в оставшийся час суток, за примерное поведение, им разрешалось выходить в отсеки для прогулок, где можно было подвигаться и размяться.

Стол, койка и стул в камерах «Тагама» были сделаны из бронированного литого бетона. Такой же материал использовался для унитаза и раковины без крана. Вода подавалась строго в отведенное время. Везде были вмонтированы датчики и камеры наблюдения. Кроме этого, для предотвращения беспорядков каждая камера и даже коридоры были оснащены спринклерной системой подачи усыпляющего и отравляющего газов, а также излучателями с депрессионными полями.

Заключенные были лишены абсолютно любых видов связи и даже простых новостей. Раз в полгода некоторым разрешался доступ к новостному порталу в специальной камере сроком на один час.

Именно в таких условиях содержались трое заключенных, которых Ингрид планировала опросить и по результатам, возможно, освободить.

Входящее сообщение. Тренькнула внутренняя напоминалка. «Принять», – скомандовала Ингрид, прерываясь от размышлений.

– Планета Садахабия в зоне действия наших радаров.

– Отлично. Установите связь с нашей группой прикрытия. Жду их отчета.

– Принято к исполнению. – Виртуальный собеседник отключился, позволив Ингрид вновь перенаправить основные вычислительные ресурсы на обдумывание.

Единственный портал, ведущий на планету, контролировался федеральными властями чрезвычайно жестко, особенно после последних показательных выступлений кинежей. Поэтому Ингрид пришлось организовать канал прибытия на планету весьма экзотическим способом.

Вначале местная малоизвестная горнорудная