Он так смотрел там на выставке. Так же, как и раньше. С такой же страстью. Это вообще возможно? А как же его жена? Бывшая? Интересно, почему они развелись и не завели детей. Она не могла или не хотела? Ренат точно хотел.

Захожу в спальню, где Тимофей аккуратно укладывает Мали на кровать. В его движениях столько любви и заботы, что мне становится привычно больно. Вот он аккуратно кладет ее маленькую головку на подушку, нежно убирает прядки с лица. Улыбается и целует в лоб. И каждый раз в такие моменты струна внутри рвется, чувствую себя злобной сукой, лишившей Тимофея всего вот этого. Семьи, дочки, меня. Как будто это все его по праву, еще с того момента, как когда-то давно он попросил моей руки и надел кольцо на палец.

Снимаю с Мали туфельки и кладу на кровать пижаму для сна. Пока Тимофей выходит, переодеваю ее осторожно ко сну и вкладываю в ручку любимую игрушку – сплюшку. А то проснется ночью и будет искать.

Тихонько выхожу из спальни и гашу свет, закрываю за собой дверь. Осталось поговорить с Тимофеем.

– Есть еще один вариант, – он смотрит на меня с дивана и предлагает жестом присесть рядом.

– Какой? – игнорирую его приглашение и наливаю себе стакан воды из кувшина, стоящего на столике. Попить точно не помешает, все внутри пересохло, словно пустыня во рту.

– Мы можем пожениться. Мали станет моей дочкой, а ты женой. Он ничего не сможет сделать, – Тим привычно разглядывает мое тело. Даже не замечает за собой. Или считает ненужным от меня это прятать. Каждый раз как приглашение к чему-то большему. Просто сделай шаг навстречу, Соня.

– Хватит Тим, пора это прекращать, – ставлю так и не выпитый расплескивающийся в руках стакан воды обратно на столик, – я больше так не могу.

– О чем ты?

– Ты знаешь, – отчаянно смотрю на него, – о тебе, обо мне. Я так устала, Тим. Каждый раз, когда ты рядом, я схожу с ума. Чувство вины разрывает, потому что я не могу тебе ответить, – отворачиваюсь, не могу выдержать его взгляд, ту обиду, которая живет там годами, –  я устала быть виноватой перед всеми. Эти годы я живу только для дочки, для себя не могу прожить и дня.

Ни одного свидания, ни одной попытки сближения с мужчиной. Я порвала с Ренатом, но Тимофей всегда держал намертво, так и его брат. Ренат держал любовью, Тимофей виной. Выбор был всегда только один, я должна была выбрать кого-то из них. И даже когда я не выбирала никого, это была не жизнь. Они меня не отпускали, как я не могла отпустить.

– Соня, любимая, – Тимофей поднимается и подходит совсем близко. Его руки ложатся на мои плечи, и я ощущаю тяжесть. Не тепло и любовь, а опять эту ужасную вину и злость.

Злость тоже появилась последние годы. Тимофей мучает меня, он же видит.  И я все понимаю, ему больно и он хочет, чтобы больно было мне.

Я старалась видеться реже, но Мали так его любит, льнет к нему. Ведь отца у нее нет. А Тим готов подарить ей всего себя. Так же как и мне. Только я неблагодарная все никак не могу этого понять и принять.

Все какой-то порочный круг из вины. Я хожу по нему и протаптываю эту проклятую дорожку, с которой свернуть уже не получается.

Или сейчас, или никогда.

– Хватит, Тим. Не надо. Уходи, – кладу дрожащие от напряжения ладони его на грудь и тихонько отталкиваю.

– Соня, – в его взгляде и голосе столько мольбы, что впору лезть в петлю. Слезы застилают глаза и рыдания прорываются из груди.

– Я не выйду за тебя замуж никогда. Я не лишу отца дочери.

Мали заслуживает любви настоящего папы. Ренат так смотрел на нее. Я обязана хотя бы попробовать исправить свои ошибки, насколько это возможно.

– Ты делаешь мне больно, – ладони на моих плечах сжимаются почти до хруста.

– А ты делаешь больно мне. Мы оба мучаем друг друга, Тим. Так больше нельзя.

– Ты опять выбираешь его, опять меня предаешь, а я столько сделал для тебя, жил тобой, – Тим начинает злиться, и я вижу, как на щеках начинают ходить желваки, как ноздри расширяются, как взгляд становится совсем больным.

– Я не просила тебя об этом и надежды не давала никогда, ты сам так хотел, – отвечаю ему тихо и печально. Больше мне сказать нечего. Я устала чувствовать себя ответственной за его чувства, за его любовь и боль. Хватит уже.

– Ненавижу тебя, – руки Тимофея разжимаются, и я чувствую облегчение.

– Лучше так, Тим. Уходи.

За ним закрывается дверь, и я оседаю на диван. Опять вина, опять боль. Опять этот замкнутый круг. Но только пусть уже ненавидит. Только не эта отравляющая любовь, от которой я не могла спрятаться последние годы.

Медленно поднимаюсь на ноги и иду в сторону ванной, сбрасываю с себя платье и белье. Смотрю, как набирается в ванную вода. Каким будет следующий шаг Рената? Чего он захочет от меня? От нас с Мали?

Если его характер остался таким же непримиримым, как был раньше – сложно придется нам всем.

Забираюсь в горячую ванную и откидываю голову на бортик. В голову опять лезут воспоминания, они часто крутятся, когда я думаю о бывшем муже. Наш последний день вместе. Мы были такими настоящими, отчаянно влюбленными и свободными. Там, в тропическом оазисе. Один день свободы от всех установок и сидящих в голове страхов.

Если бы я осталась тогда, был бы наш брак похож на тот день? Или мы с Ренатом вернулись бы на исходную? Мали была зачата именно тогда, и останься я с мужем, узнала бы о беременности тоже там. Как бы я поступила? Хотела бы я ребенка так же отчаянно, как это было вдали от Рената? Или моя злость пересилила бы любовь?

И что будет сейчас? Ренат точно захочет видеться с Мали, и я не смогу ему запретить. Он имеет право на дочь, так же как и дочь имеет право быть рядом с ним. Узнать своего папу. Называть его именно так.

Мы с Ренатом уже никогда не будем вместе, слишком много всего стоит между нами. Но дать им с Мали шанс я обязана.

Они в гостинице.

Понимаю, что не поехать я не могу. Нам с Соней нужно поговорить. Я должен увидеть дочку. Главное, держаться и не наломать дров. В прошлом было слишком много ошибок, и цена их была непомерно высока.

Проезжая мимо детского магазина, не удерживаюсь и покупаю для Малики игрушку. Дети ведь любят, и мне отчаянно хочется, чтобы у нее было что-то мое. Кручу в руках белого единорога с блестящими крылышками и мишку Тедди. Оставляю единорога. Мали, как и Соня, наверняка выбрала бы его.

– Привет, – встречаю их на выходе из гостиницы.

Соня в белом летнем платье, Малика опять в фиолетовом. Похоже, это ее любимый цвет.

– Привет, я тебя помню, – Мали морщит носик, – ты брат Тимы.

– Да, – аккуратно присаживаюсь перед ней на корточки, – это тебе, если мама не против.

Бросаю на Соню осторожный взгляд. Она выглядит встревоженной, но не враждебной.