Путь позитивиста и космополита Веселовского враждебный традициям наших революционных демократов, то есть пути советской науки. Вместо того, чтобы вызывать тени прошлого, нам чуждого и глубоко враждебного, мы должны строить новую истинную науку на твердой базе марксистско-ленинской теории, единственную науку, нужную для нашего народа.

Профессор А. А. Смирнов»[229].

«Статья в газете “Культура и жизнь” выяснила политическую сущность вопроса о Веселовском. Наша беда (в особенности ученых старшего поколения) в том, что профессионально-академические навыки часто мешают нам понять общественно-политическую сущность того или иного вопроса. Со многими традициями буржуазной науки мы давно простились, но некоторые из них застряли – если не в сознании, то на практике, что бывает вреднее: то, чего нет в поле сознания, легко ускользает от его контроля, т. е. от самокритики и действует как неосознанный пережиток.

У нас иногда сказываются два пережитка: представление о “чистой” академической науке, будто бы не зависящей от жизненных потребностей времени и существующей для специалистов, и ориентация на Запад, где эта наука будто бы существует. Такова природа многих наших ошибок и заблуждений – того, что теперь справедливо называют нашим “формализмом”, “либерализмом”, “космополитизмом”, “низкопоклонством перед Западом”. Хотя наши субъективные измерения направлены на создание нового, свободного от этих пережитков, советского литературоведения, но объективно (как это наблюдается и в других областях) пережитки сказываются. Таково происхождение и моих ошибок в работе о Лермонтове и Толстом.

Пристальное внимание к западным источникам при отсутствии столь же пристального внимания к особенностям русской жизни и культуры приводит к искажению перспективы. Вредный академизм выражается и в том, что мы иногда не думаем, какого рода морально-политические выводы из наших работ могут быть сделаны широким кругом читателей – педагогами, студентами и др. Нечего обижаться, если эти выводы оказываются направленными против нас. Мы должны сейчас понять глубже, чем понимали до сих пор, что не только как советские граждане, но и как советские ученые находимся в состоянии решительной идеологической борьбы с буржуазным Западом и что наша роль в этом деле чрезвычайно важна и ответственна. Это дело общее – дело жизни и будущего нашей страны.

Профессор Б. М. Эйхенбаум»[230].

Резолюция этого заседания Ученого совета признавала статью, ставящую жирный крест на А. Н. Веселовском, «совершенно правильной и весьма своевременной» и отмечала:

«Александр Веселовский – принципиальный враг революционной демократии, характерный представитель буржуазно-либеральной академической науки, чужд и враждебен нам как тип ученого.

Созданный Александром Веселовским метод изучения литературы диаметрально противоположен марксизму, так как рассматривает литературные явления вне их прямой зависимости от классовой борьбы, от уровня развития философских идей в обществе, от исторической действительности. Метод Веселовского сводит изучение литературы к анализу мертвых схем, к сличению неизменных кочующих мотивов, сюжетов и образов, игнорируя тем самым национальное и конкретное историческое содержание литературных произведений; формализм и буржуазный космополитизм неотъемлемы от учения Веселовского.

Активное стремление ряда ученых оживить учение Веселовского представляет собой попытку навязать нашей науке принципы чуждого и враждебного нам буржуазно-либерального литературоведения с присущим последнему космополитизмом, безыдейностью, культом чистой филологии.

Политический вред подобных попыток становится ясен, если учесть, что именно под этим флагом выступают сейчас ученые, представители американской и западной реакции, в интересах захватнических планов своих хозяев проводящие идею вненациональной, надклассовой, чистой мировой науки.

Ученый совет считает, что статья в “Культуре и жизни”, глубоко вскрывающая методологическую и политическую сущность концепции Веселовского и попыток ее оживления, имеет огромное значение в борьбе за чистоту марксистско-ленинской методологии в филологической науке.

Ученый совет отмечает, что во вредной попытке оживить учение Веселовского деятельное участие принял ряд руководящих научных работников нашего факультета. Активными апологетами Веселовского выступили: заведующий кафедрой романо-германской филологии акад[емик] В. Ф. Шишмарев, заведующий кафедрой западноевропейских литератур чл[ен]-корр[еспондент] Академии Наук СССР В. М. Жирмунский, директор Филологического научно-исследовательского института чл[ен]-корр[еспондент] АН СССР М. П. Алексеев, заведующий кафедрой фольклора проф[ессор] М. К. Азадовский, а их соратниками неизбежно оказался ряд ученых, не изживших до конца формализм, находящихся в плену пережитков чуждой нам методологии: проф[ессор] Б. М. Эйхенбаум, проф[ессор] Б. В. Томашевский, многие работы которых подвергались справедливой критике на страницах нашей печати. Серьезные методологические ошибки допущены в работах проф[ессора] О. М. Фрейденберг по истории античной филологии. Космополитическая методология пронизывает книгу проф[ессора] В. Я. Проппа “Исторические корни волшебной сказки”.

Аполитичность и объективизм ярко сказались в книге проф[ессора] А. С. Долинина, в которой идеализируются и прикрашиваются реакционные стороны творчества Достоевского.

Апологетическое отношение к представителям дореволюционной буржуазной на– уки и ее пережиткам сильно еще среди научных работников, занимающихся фольклором, древней русской литературой, русским языком и другими отраслями нашей науки.

Пережитки буржуазного либерализма, формализма и академического бесстрастия пагубно сказываются на развитии нашей науки, отрывают ее от задач современности, тормозят ее развитие, мешают правильному воспитанию студенчества и молодых научных кадров.

Активная защита Веселовского рядом работников нашего факультета, а также наличие буржуазных пережитков в исследованиях и лекциях ряда ученых и в практике работы наших кафедр стали возможными потому, что большевистская критика и самокритика не стали основой, стилем работы факультета, а Ученый совет, деканат и коллектив научных работников филфака не заняли непримиримой позиции по отношению к апологетам Веселовского и различным проявлениям и пережиткам буржуазной идеологии.

Участники дискуссии о “Состоянии и задачах советского литературоведения”, организованной и проведенной филологическим научно-исследовательским институтом, не сумели вскрыть политической сути концепции Веселовского и выступлений их защитников. Половинчатую, двусмысленную позицию по отношению к Веселовскому занял проф[ессор] Л. А. Плоткин.

Сотрудники кафедры русского языка во главе с заведующим кафедрой проф[ессором] С. Г. Бархударовым не нашли в себе должной смелости для того, чтобы выступить с резкой, принципиальной критикой книги акад[емика] В. Виноградова “Русский язык”.

Ученый совет с удовлетворением отмечает выступление акад[емика] Шишмарева, членов‐корреспондентов Академии Наук СССР проф[ессоров] М. П. Алексеева, В. М. Жирмунского, профессоров А. С. Долинина, И. П. Еремина, В. Я. Проппа, Б. М. Эйхенбаума, признавших справедливость критики, которой подверглись их работы в нашей печати, и высказавших стремление решительно перестроить свою научную работу в свете тех указаний, которые сделаны газетой “Культура и жизнь”.

Ученый совет ПОСТАНОВЛЯЕТ:

1. Потребовать от деканата и дирекции института и кафедр повседневной борьбы за партийность филологической науки против всех пережитков в ней буржуазной идеологии.

2. Ученому совету, деканату факультета и дирекции института направлять работу института и кафедр:

а) На борьбу с порочными традициями школы Веселовского, формализма, либерального академизма, на борьбу с ложными представлениями о существовании надклассовой,