– Не знаю, – Николай Багряный сделал вид, что предложение застигло его врасплох, он никак не ожидал подобной чести. – Уж, право, не знаю. Это такая сложная роль. Боюсь не оправдать ожидания!

– Никто другой, кроме вас! Вы потомственный аристократ. В вас течет «голубая кровь». Ваши предки служили русским царям, русской империи. Ходили с царями на охоту, ходили с полками воевать турок и поляков. Ваш род отмечен золотыми надписями в Георгиевском зале Кремля. К тому же вы великий актер! Ваша игра завораживает. В вас веришь, вы народный кумир!

Николай Багряный смотрел, как пылают в камине поленья, камни становятся седыми от жара. Что-то огненное, как чешуйчатый змей, жгучее и опасное вьется в камине, свивается в кольца.

– Так вы согласны?

– Да.

Огненный змей, рассыпая искры, сверкая глазами, выскользнул из камина, свиваясь кольцами, пролетел мимо Николая Багряного и вылетел сквозь стекло в сад, где стыли яблони, погружая стволы в голубые лужи, розовея набухшими почками.

Они молчали, взволнованные историческим соглашением, которое меняло судьбу России.

– Но существует еще одна сторона этого проекта, быть может, важнейшая, – произнес Гулковский.

– Я слушаю вас, – Николай Багряный все еще не мог поверить в свое чудесное будущее. – Какая сторона?

– Кинопроект перерастает в проект политический. Сценарий фильма становится реальной жизнью. Отречение Президента, которое задумано в сценарии, происходит на самом деле. Это отречение принимают реальные Дума и Совет Федерации, которые проводят конституционную реформу, вместо президентской республики утверждают монархию. И царь из киногероя становится реальным царем, венчается на царство в Успенском соборе Кремля. И этим царем становитесь вы.

– Это шутка? – засмеялся Николай Багряный. – Или гениальный ход, с помощью которого вы хотите разрекламировать фильм? Я знал, что вы творец головокружительных комбинаций!

– Это не шутка. Президент действительно готовит отречение. Он укажет на того, кто, по его мнению, станет русским монархом. Укажет на вас, Николай Фомич, и вскоре вы будете именоваться «Государь всея Руси Николай Третий». И к вам станут обращаться: «Ваше величество».

Николай Багряный смотрел на Гулковского, не понимая, шутка это или издевка. Черные, с дрожащим золотым блеском глаза Гулковского чертили вокруг него заколдованный круг. Круг сжимался, Николаю Багряному становилось тесно дышать. Магический круг казался ошейником, который сжимался на горле.

– Конечно, все это может показаться необычным и странным. Но в России все необычно и странно. Афонские старцы сразу после убийства царя Николая Второго пророчествовали: «Новый русский царь возникнет из тени и света. Сон станет явью, а явь станет, яко сон». Киноэкран – это игра светотени. На экране появится русский царь и сойдет с экрана в жизнь. Кино – это сон, иллюзия, из нее возникнет явь. Явь новой русской монархии.

– Бред какой-то! Да кто же это позволит?

– Все уже решено. Достигнута договоренность. Согласен Президент. Согласны военные. Согласна Церковь. Согласен крупный бизнес. Согласны региональные элиты и национальные лидеры. Выбор пал на вас. Вам быть новым русским царем.

– Но так же не бывает! Нужны династические основания. Я не Рюрикович, не Романов. Я не могу стать царем.

– В Библии сказано: «Выберем царя из народа своего». Вы плоть от плоти народа. Народ привык видеть вас царем. Народ наивен. Для него стирается грань между тем, что он видит на экране, и тем, что происходит в действительности. Ваш переход с киноэкрана на русский престол, под звон колоколов, грохот орудий, церковные песнопения, слова военной присяги – этот переход произойдет естественно. Русское чудо – это вера в иллюзию, которая становится судьбой. Вы – Русское чудо!

Николай Багряный не мог говорить, он сходил с ума. Черные глаза Гулковского, как два ворона, кружили вокруг, суля погибель. Его судьба была ужасной. Его ждали позор и смерть. Ему следовало немедленно встать, бежать из этого поместья, скрыться от этих черных, с золотым отливом глаз. И вернуться к своей обычной жизни – легкомысленным друзьям, доверчивым поклонницам, помпезным, наспех написанным сценариям. Но он не мог шевельнуться. Черные колдовские глаза утягивали его в жуткую бесконечность.

– Но разве я смогу управлять государством? Россия – такая страна, – лепетал он.

– Вас не оставят наедине с Россией. С вами всегда буду я. Будут советники, которые помогут вам управлять Россией.

– Нет, умоляю вас, не уговаривайте меня!

– У вас будут царские резиденции. Царицыно в Москве. Константиновский дворец в Петербурге. Левадийский дворец в Крыму. Там вы будете встречаться с послами, устраивать балы. Вы будете принимать парады, совершать поездки по России. А изнурительным управлением, налогами, финансами буду заниматься я, ваш верный слуга и помощник.

– Меня нарекут самозванцем! Еще одним Гришкой Отрепьевым!

– Мы выберем вам жену из старинных европейских династий. Потомков Габсбургов, Гогенцоллернов, Валуа или Бурбонов. В вашем сыне, в царевиче, будет течь императорская кровь. Мы дадим ему лучшее образование. Лучшие историки, философы, литераторы станут учить его государственному мышлению, любви к России. И появится новая династия Багрянородных, и вы ее начинатель, царь Николай Третий.

Николай Багряный вдруг испытал мгновение восторга, небывалую сладость. Словно пал темный занавес и открылась ослепительная даль, в которую его вела судьба, манила божественная воля. И он шагнул в эту даль, накинув на плечи горностаевую мантию, неся на голове усыпанную самоцветами порфиру.

– Вам поможет сам Бог. Ибо вы действуете от имени Бога. Вы не слышали о чудесном обретении иконы Богоматери Боголюбивой, которая считалась утраченной, но вдруг обнаружилась во всей красоте и святости. Старцы говорят, что она укажет царя. Она явилась в тот миг, когда на Русь явится новый царь. Вы не слышали об иконе?

– Нет, – прошептал Николай Багряный.

– Так едем сейчас же! Вы приложитесь к этой иконе!

Два черных ворона вернулись и кружили над его головой. Их перья отливали червонным золотом. Подхватили его на крылья и понесли.

Ольга тяготилась телефонными звонками, которыми донимал ее Челищев, умоляя о встрече. Убегала от него, когда он караулил ее у подъезда. Ей было невыносимо видеть его страдающее лицо, обожающие и безумные, полные боли и счастья глаза. Она говорила ему дерзости, просила оставить ее, гневно сбрасывала с плеча его руку, когда он хотел к ней прикоснуться. Наконец она не выдержала и пришла к нему в мастерскую, чтобы объясниться и навсегда расстаться.

Не раздеваясь, сидела на стуле в его неприбранной просторной квартире, в которую врывался блеск московского весеннего дня.

– Прошу, оставь, не преследуй меня! Забудь мой телефон, мой адрес, забудь мое лицо, мое имя. Я не люблю тебя. У меня есть муж, благородный, мужественный, герой. Он сражается, когда мы здесь занимаемся пустяками, бездельничаем, мучаем понапрасну друг друга. Тогда я пришла не к тебе, а к Богородице, просить о ребенке. Это не твой ребенок. Не ты его отец. Это подарок Богородицы, она мне его послала. Если в тебе есть благородство, доброта, если ты действительно верующий, ты оставишь меня. Я рожу, муж будет считать его своим сыном, у нас будет счастливая семья, и я тайно стану о тебе молиться, тебя благодарить. Но теперь оставь меня! – Она порывалась уйти.