Сержант продолжил:

– В прошлом году мой отряд попал в заварушку. Мы сцепились с био, опять не поделив зоны влияния. Схватка была горячей, наш и без того маленький отряд уполовинило. Меня в том бою зацепило. Внешних повреждений не было, однако пострадало кое-что иное – мой блок-контроль. Он элементарно вышел из строя. Я внезапно почувствовал свободу, понял, что перестал быть тактической единицей, управляемой на расстоянии, и снова осознал себя личностью. Я больше не был Двенадцатым. С того момента киборг вновь превратился в человека. Моё прежнее имя забылось, наверное, его специально стёрли вместе с прежними воспоминаниями, но то, что я когда-то был сержантом, столь глубоко врезалось в мою память, что это не смогли удалить, а может, и не хотели.

– Вот почему ты не любишь, чтобы тебя называли по номеру, – протянул я.

– Да, во мне нарастал процесс недовольства. Я устал изображать из себя куклу и мечтал окончательно оборвать ниточки, с помощью которых мною управляют. Сегодня я принял это решение и никогда о нём не пожалею, к чему бы оно ни привело. Я – человек, я не помню настоящего имени и потому хочу, чтобы вы называли меня Сержантом. Это единственное, что связывает меня с той, прошлой жизнью, когда я был таким же, как вы.

– Мы уважаем твоё решение, – сказал я.

Мой взгляд переместился на тело Семьдесят пятого.

– А как же он? Почему ты его убил?

– Пришлось. Иначе бы он расправился с вами. Он дисциплинированный солдат, лишь в последнее время стал слегка расхлябанным, что вполне объяснимо. Ему тоже перепало. Недели две назад мы угодили в переплёт во время одного из рейдов. Семьдесят пятому тогда хорошо прилетело, практически отбило мозги. В любой момент он бы окончательно слетел с катушек. Вот почему его отправили в Башню Мозга: фактически Семьдесят пятый шёл на разборку, как и я.

– Поясни, – сказал я.

– Предводитель догадался, что со мной не всё в порядке. Трудно изображать того, кем ты не являешься. Меня раскололи, потому и послали в Башню Мозга. Девяносто девятый убивал двух зайцев: мы бы отконвоировали вас, а потом из нас слепили бы одного полнофункционального кио. Это был бы уже стопроцентный киборг, а не два жалких подобия.

– Допустим, я верю тебе.

– Есть какие-то основания не верить? – прищурился кио.

– Пока нет. Ладно, твои мотивы понятны. Что планируешь делать дальше?

– Зависит от вас.

– Однако, – протянул я. – И что же ты предлагаешь?

– Если вы согласны, я хотел бы направиться вместе с вами в Кремль. Шайны – опасные враги. Я не хочу, чтобы наш мир погиб окончательно.

– Согласны, – ответил за меня маркитант. – Лишний штык нам точно не помешает, особенно такой. Так ведь, Нечай?

Я внимательно посмотрел на него, а потом на киборга. Логика в словах проводника имелась, и ещё какая. Путь впереди неблизкий. Взвесив за и против, я сказал:

– Если у нас нет танка, придётся положиться на кио. С ним у нас больше шансов прорваться к Кремлю. Так что, Сержант, ты идёшь с нами, но при одном условии.

– Что за условие? – вскинулся киборг, пожелавший стать человеком.

– За старшего буду я.

Кио улыбнулся.

– Не возражаю. Столько лет я только и делал, что подчинялся. Согласен ещё немного потерпеть.

– Тогда поднимай всю свою амуницию и собирайся в поход. Нам ещё идти и дти.

Лицо киборга посветлело.

– Знаете, мужики, я не помню, когда в последний раз благодарил кого-то. Возможно, с того момента прошло лет двести. Но сегодня я готов изменить сложившуюся ситуацию. Спасибо вам, мужики!

– Только не вздумай заплакать, – усмехнулся я, – а то заржавеешь.

Вечер догнал нас в дороге. Мы успели отмахать приличное расстояние, пришла пора останавливаться на ночёвку.

– Сержант, тебе нужно спать? – спросил я у кио.

– При необходимости я могу бодрствовать несколько суток подряд. Это не сказывается на функциональности моего мозга. Хотя даже роботам иногда нужен покой.

– Тогда отдохнёшь в Кремле, – решил я.

Это была одна из немногих ночей, когда мне удалось вдоволь выспаться. Присутствие киборга выключило мою предосторожность, я полностью положился на него и потому быстро расслабился. Стоило только закрыть глаза, и всё, я провалился в пучину сна, спокойную и безмятежную. Мне снился Комплекс, снилась Варя, мы летели с ней на «крыле», я показывал ей любимые места, она смеялась и обнимала меня. Я целовал её ласковые податливые губы, тыкался носом в любимое местечко на затылке. Это был лучший сон в моей жизни.

Утром я встал бодрым и в хорошем настроении.

Мы перекусили припасами, взятыми кио, тут нам помогла предусмотрительность Сержанта. Он заранее готовился к побегу и, когда его отправили нас сопровождать, прихватил с собой побольше сухпайков.

Воду набрали в большом пруду. Киборг сказал, что знает его. Пруд не заражён, и воду можно пить без опаски, хотя мы, само собой, её предварительно вскипятили в консервной банке. От радиации это не спасёт, но в кусты будем бегать значительно реже.

Маркитант с удовольствием погладил тугой как барабан живот. Он едва не мурлыкал от счастья, а я даже немного позавидовал ему – как же немного человеку надо!

– Вроде, ничего так… Жизнь налаживается.

– Я бы не спешил с такими заявлениями, – сказал киборг.

– Да брось! Всё нормально идёт. Живы, здоровы, пузо набили… Одного не хватает.

– Это чего? – с подозрением спросил я.

Маркитант засмеялся.

– У тебя возраст такой, что сам мог бы догадаться.

Я бросил на него непонимающий взгляд, маркитант с огорчением хлопнул себя по колену:

– Вот молодёжь пошла! До элементарного дотумкаться не может! Бабу бы сейчас, и считай, что жизнь удалась!

– Женщина отвлечёт нас от выполнения миссии, – строго сказал Сержант.

– И что? Хочешь сказать, что у тебя не встаёт? – прищурился маркитант.

Киборг промолчал, но по заходившим желвакам на его лице, стало ясно, что высказывание проводника его задело. Надо было сгладить ситуацию.

– Лучше перекуси, – сказал я. – Не знаю, чем ты обычно питаешься, надеюсь, не батарейками.

– Нам подходит любая органическая пища, – пояснил Сержант. – Фактически мы всеядны.

– Завидую, – вздохнул маркитант. – Я на это не способен. Трупы, к примеру, жрать бы точно не стал.

– Никто и не предлагает, – сухо ответил киборг.

– Вот тебе сухпай. Давай, трескай, – сказал я.

Он в один присест умял завтрак и явно готов был съесть больше, однако нашёл в себе силы сдержаться. Я подумал и протянул ещё один сухпаёк.