Антон Сергеевич резко, с шипением вы-дохнул.

— Я вам помогла тогда с шефом, — напомнила Виктория. — Сыграла свою роль отлично. Даже блестяще. Вот именно — блестяще, это было ваше слово. Но что-то я не вижу благодарности. Напомнить, что вы мне обещали?

— Не надо. — Антон Сергеевич облизал губы и придвинулся к ней на полшага. — Я все прекрасно помню. Не волнуйся, я умею помнить сделанное мне добро. И зло!

Виктория поправила волосы, усмехнулась:

— И поторопитесь! А то вдруг моя память заработает, и я вспомню, как видела вас позавчера с Цыплаковым? Между прочим, вы вместе уходили с работы. Вдруг это заинтересует майора Продольного? Как вы считаете, может это его заинтересовать?

Он еще немного придвинулся к ней.

До края крыши было каких-нибудь два шага. Схватить ее за локти, подтащить к краю… Он легко с ней справится. Правда, крыша огорожена низким барьером, но перекинуть через него легкое женское тело ничего не стоит. И никаких проблем. Можно будет обо всем забыть. Или почти обо всем.

Антон представил распростертое на тротуаре тело и почувствовал мстительную радость. Как его раздражает эта жадная баба! Как хочется отделаться, избавиться от нее раз и навсегда!..

Что-то сверкнуло вдалеке и на секунду ослепило его. Какой-то блик, солнечный зайчик. Он повернул голову и увидел в окне высотного дома на другой стороне улицы человека с биноклем.

Подлец! Наблюдает за крышей в надежде подсмотреть любовные игры какой-нибудь парочки. Извращенец!

Однако как важно соблюдать осторожность! Еще секунда, и Антон Сергеевич мог совершить непоправимую ошибку — сбросить Викторию с крыши на глазах свидетеля. Ничего бы не закончилось, наоборот, пошло бы по новому кругу.

Да и просто это была глупая мысль.

Ключи от выхода на крышу есть у нескольких человек, так что его довольно быстро сумели бы вычислить.

Нет, ни в коем случае нельзя поддаваться порывам! Каждый шаг нужно тщательно продумывать и готовить. Особенно такой серьезный.

Антон глубоко вдохнул, выдохнул и взял себя в руки.

Он погладил Викторию по руке и заглянул ей в глаза.

— Ну-ну, не будем ссориться! Пока ты все правильно делаешь. Ты просто молодец. На днях я съезжу в Москву и привезу деньги. Всю сумму, как обещал!

— Нет уж. — Она повернулась к нему, и лицо ее исказила гримаса. — Цены растут! Вы мне должны вдвое больше!

— Это еще почему?

— Неужели не ясно? Это плата за молчание! Что я, не понимаю? История с Цыплаковым пахнет куда хуже той, прошлой.

— Ты все неправильно поняла! Я вовсе не…

— А вот это вы расскажете майору, — перебила Виктория. — Он поймет правильно.

Она поправила растрепанные ветром волосы.

— И потом, знаете, как быстро растут цены на недвижимость? Так что не затягивайте с расплатой, а то тариф снова вырастет!

— Не волнуйся, я поспешу с расплатой. — Антон Сергеевич погладил ее руку.

— И нечего меня умасливать! — Она выдернула руку и еще на шаг отступила. — Я не такая дура, как ты думаешь. Меня не купишь на дешевые комплименты!

— Я и не пытаюсь. — Рыбий глаз тяжело вздохнул. — Мы ведь с тобой в одной лодке, так что не стоит ее раскачивать. Это не в твоих интересах.

Внезапно из кармана Антона Сергеевича донеслась мелодия «Полета валькирий». Он недовольно скривился, достал мобильный телефон и поднес к уху.

Его собеседник так кричал, что даже Виктория расслышала отдельные слова. А самое главное — расслышала истерическую интонацию того, кто звонил.

Антон убрал телефон от уха, чтобы не оглохнуть, какое-то время послушал на расстоянии, а потом проговорил в трубку с бессильной злостью:

— А я при чем? Я вас свел, и на этом все! Все, понятно? Да что я вам, мальчик для битья? А я откуда знаю? Сколько можно повторять — я ни при чем. Сами разбирайтесь!

Он снова замолчал, еще какое-то время послушал, потом нажал на отбой и убрал телефон в карман.

Несколько секунд он стоял, медленно дыша и глядя прямо перед собой. Потом замер, словно пораженный какой-то идеей. Глаза его недобро блеснули.

— Знаешь что? — Он повернулся к Виктории и снова положил ей руку на плечо. — Послужи мне еще один раз, последний! Я накину за это еще десять тысяч!

— Долларов? — на всякий случай уточнила она.

— Само собой.

— Лучше евро, доллар падает!

— Хорошо, пусть будет евро, — легко согласился Антон.

Его неожиданная сговорчивость насторожила Викторию.

— Так что нужно сделать?

— Позвони этому майору! Тому, что к тебе приходил. Как его? Поперечному!

— Продольному, — машинально поправила она и только потом удивилась. — Позвонить ему? Вы не шутите?

— Я что, похож на шутника? — Рыбий глаз криво усмехнулся.

— Зачем это вам?

— А вот это тебя не касается! Позвони майору и скажи, что кое-что вспомнила.

— Вспомнила? — вытаращилась она.

— Что ты все за мной повторяешь! Скажешь, что вспомнила кое-что важное.

— Что это я — то одно говорила, то другое? Сначала что ничего не помню, а теперь вдруг…

— Память плохая. Девичья! — усмехнулся Антон. — Когда майор тебя расспрашивал — нервничала, вот и забыла. А потом успокоилась и вспомнила.

— Что вспомнила?

— Вспомнила, что Цыплакова в тот вечер встретили после работы двое мужчин. Посадили в свою машину, и все вместе уехали. Самое главное — подробно их опиши. — Он уставился на Викторию своими немигающими глазами. — Один постарше, лет сорока — сорока пяти, голова наголо выбрита. Еще, скажи, галстук у него такой яркий — то ли оранжевый, то ли сиреневый…

— А второй? — перебила Виктория.

— Ты меня не перебивай! — прикрикнул рыбьеглазый. — Лучше запоминай как следует. Второй лет тридцати, коротко стриженный, с оттопыренными ушами. Скажи еще, что слышала, как старший называл его Славиком. Главное, опиши обоих подробно. Майор поймет, о ком речь.

— Ладно. — Виктория отстранилась и посмотрела на него долгим внимательным взглядом. — Сделаю, не волнуйтесь. Только насчет денег не забудьте. Все, что обещали. А то сами понимаете: доллар падает, а молчание с каждым днем дорожает. Молчание в наше время — самая ценная валюта!

— Не беспокойся, — выдохнул Антон Сергеевич, — я от своих слов не отказываюсь. Главное — сама меня не подведи и ничего не перепутай. Все запомнила?

— Да запомнила, запомнила! — отмахнулась Виктория и заторопилась к лестнице.

Из приемной донесся какой-то неясный шум и послышался сдавленный голос секретарши: