— О Филимонове! — тяжело выдохнула Катя.

— О Филимонове? — растерянно повторила Ирина. — При чем здесь Филимонов?

Кате Дроновой до самого последнего времени, до знакомства с теперешним мужем профессором Кряквиным катастрофически не везло с мужчинами.

С первым своим мужем, Александром Ковровым, а попросту Шуриком, она познакомилась еще во время учебы в Академии художеств. Ковров был художником из провинции с небольшими способностями и очень большими потребностями.

В Кате Шурика привлекло только одно — хорошая квартира в центре, доставшаяся ей от родителей. Сама же Катерина не смогла устоять перед прямолинейными ухаживаниями и бесхитростными комплиментами энергичного провинциала.

Совместная их жизнь была не долгой и не слишком счастливой, и как только на горизонте Коврова появилась перспективная художница Вилена Штук, он объявил жене, что она препятствует его творческому росту, и потребовал развода.

Интересно, что в результате этого развода Шурик сумел обзавестись отдельной квартирой, пусть и однокомнатной, а Катерина оказалась в коммуналке. Как ни странно, она не затаила обиды на бывшего мужа.

Другое дело Филимонов.

Каждый раз, вспоминая его, Катя содрогалась от неприязни.

Филимонова она считала своим вторым мужем.

Правда, до регистрации брака дело не дошло, поскольку Филимонов утверждал, что любовь должна быть свободной, а штамп в паспорте — никому не нужная формальность.

Совместное владение имуществом Филимонов пустой формальностью не считал, и время от времени Катя с удивлением обнаруживала, что из дома исчезают ценные предметы, принадлежавшие в свое время ее родителям.

Позднее, правда, обнаружилась настоящая причина нелюбви Филимонова к официальному браку.

Как выяснилось, он уже был женат.

У него имелись не только штамп в паспорте, но и кое-что более существенное — законная жена и двое детей, проживающие в городе Новоржеве. Этим и объяснялись, надо полагать, его частые и продолжительные командировки.

Закончилось все тем, что к Кате неожиданно нагрянула та самая новоржевская жена, закатила колоссальный скандал, предъявила паспорт со штампом и фотографии двоих мальчиков, удивительно похожих на Филимонова. Она потребовала, чтобы Катя немедленно оставила Филимонова в покое, и еще добавила, что ее законный супруг все это время отрывал деньги от семьи и детей и тратил их на подарки для нее, Катерины.

Катя попыталась объяснить новоржевской страдалице, что Филимонов никаких денег на нее не тратил, скорее наоборот, тянул из нее все что можно, но та и слушать не хотела. В результате жена Филимонова забрала все имевшиеся в доме деньги и укатила, пригрозив Катерине самыми страшными бедами, если та не оставит ее мужа в покое.

После этого появился сам Филимонов и закатил Кате еще один скандал. На этот раз ей пришлось выслушать, что его законная жена — святая женщина, что этой святой пришлось унижаться перед Катериной, которая мизинца ее не стоит, и что между ними все кончено.

Он действительно исчез из Катиной жизни, причем что-то подсказывало, что отбыл он вовсе не в Новоржев, а в какой-то более привлекательный город. Интересно, что вместе с Филимоновым из Катиного дома пропало все сколько-нибудь ценное.

Катерина, которая всегда была на редкость незлобива и прощала мужчинам что угодно, на Филимонова все же затаила обиду. И все потому, что он унес не только ценные вещи, но и то, что было дорого для нее как память о родителях.

— И шахматы. — Катя не сводила глаз с нефритовой фигурки. — Это были папины шахматы, и он их унес.

— Ты уверена? — нахмурилась Ирина. — Мало ли на свете похожих шахматных фигурок? Может, это из другого набора, просто похоже на твой?

— Нет. — Катя замотала головой, и на глазах у нее выступили слезы. — Уж поверь мне, эта фигурка именно из папиного комплекта. Это черный король, я им в детстве играла, мне ли не помнить? Этот мерзавец Филимонов утащил весь комплект и наверняка растерял половину…

— Подожди, — остановила ее Ирина, поскольку заметила, что Катя собирается со вкусом разрыдаться. — Не понимаю, какое отношение к этому делу может иметь твой Филимонов?

Она тут же прикусила язык, вспомнив, при каких обстоятельствах нашла фигурку — у машины покойного Цыплакова. Случайное совпадение? Если рассказать Кате, она потребует подробностей, а Жанка просила не распространяться насчет ее дел. И потом, если Ирина все-таки посвятит Катьку, они проболтают больше часа, а нужно все-таки довести дело до конца с чемоданом.

— Ты забыла, что твоего мужа грозились убить? — бухнула Ирина. — А ты тут расселась, любовника вспоминаешь!

Расчет был верным: у Кати немедленно выдуло из головы воспоминания о вероломном Филимонове.

Вдоль длинной пыльной улицы вытянулась бесконечная вереница грузовых машин, по преимуществу длинных фур и рефрижераторов. Подруги брели вдоль глухого бетонного забора, то обгоняя отдельные фуры, то снова теряя их из виду.

— Вот это, кажется, тот склад, который нам нужен. — Ирина сверила номер на очередных воротах с запиской.

Рядом с воротами была стеклянная будка, в которой, как декоративный сомик в аквариуме, дремал толстый усатый дядька в синей форме охранника.

Непонятно, спал он на посту или только делал вид, что дремлет.

Загадка разрешилась довольно быстро. Катю и Ирину обогнала приземистая тетка в бесформенной куртке с хозяйственной сумкой на плече. Тетка свернула к проходной и поравнялась с вахтером. Тот мгновенно оживился.

— Пропуск! — гаркнул он.

— Это же я, Степаныч, — улыбнулась тетка, пытаясь протиснуться через турникет. — С собой у меня пропуск, в сумке.

— Пропуск! — невозмутимо повторил охранник.

— Да ты что, не узнал меня, что ли? — огорчилась тетка. — Это же я, Галина Петрова!

— Ничего не знаю, — уперся вахтер. — Предъявите пропуск.

— Черт с тобой! — Галина Петрова поставила сумку на землю, расстегнула, вытащила серый халат, какие-то пакеты, наконец нашла синюю книжечку и сунула ее к окошку.

— На, подавись! Вот твой пропуск!

— Вот это другое дело, — потеплел охранник. — Здрасте, Галина Никитична! Как здоровье? Радикулит не мучает? Как сын — пишет?

— Пишет, — отмахнулась тетка и прошла через проходную.

— Да, — Катя проводила ее взглядом, — тяжелый случай. Мимо этого вахтера мышь не проскочит!

— Не знаю, как мышь, — Ирина огляделась, — а мы с тобой все же попробуем.

Она отошла от проходной и двинулась по улице вдоль складской стены. Уже через минуту она стучала в стекло первого встреченного на пути грузовика.

Дремлющий шофер, не открывая глаз, выпалил:

— Семьсот за три часа, потом двести за каждый час.