– Странная любовь, Нин, не находишь? Что после этого останется… от нас?

Мог ли упрекать ее за то, что терпение иссякло? Прелестная женщина, подарившая ему столько счастья, действительно была достойна лучшего: полноценной семьи и родного малыша – того, чего он дать был не в состоянии. Так имел ли право удерживать?

***

Голос Алисы вырвал его из плена воспоминаний.

– Не вини себя.

– А кого винить? – он бросил почти резко. – Нину? За то, что хотела нормальной жизни?

Девушка покачала головой.

– Я не знаю таких норм, которые заставляют бросить любимого в беде. И так, как она, нанести удар в спину.

– Ты не права… – грустно улыбнулся. – Удара в спину не было. Я… знал.

Он потерял ее раньше, чем все случилось в действительности. А вот простил далеко не сразу, хотя уверял себя, что не держит обиды. Даже когда понял, что все кончено, долго не мог перестать ждать, сам не понимая чего. Счастье рассыпалось, как карточный домик, а у него все не получалось в это поверить.

На предплечье опустилась тонкая девичья рука, и Алиса прошептала тихонько:

– Зато теперь ты знаешь, что бывает другая любовь…

Ему стало холодно, и противный, липкий страх затопил сердце.

– А если я и Арине сломаю жизнь?

Девушка покачала головой.

– Не будет такого. Ты и Нине ничего не ломал. А страшно потому, что все изменится теперь. После вашей встречи как прежде уже не будет. И она боится не меньше тебя…

– Откуда ты знаешь? – слышать о том, что птичка боится встречи с ним, было неприятно. На фоне этого меркли даже собственные сомнения.

– Просто знаю… – Алиса отвернулась к окну. – Не думай, что Ариша мне о чем-то рассказывала. Она и себе самой-то не решается признаться.

Перед глазами возникло лицо, нежное, задумчивое, усыпанное золотистыми крапинками. Хотелось перечесть каждую из них, стереть слезинки, затаившиеся в уголках глаз, чтобы помочь ей забыть… И себе самому…

Алиса продолжала говорить, вроде бы даже уже не ему, просто делилась тем, что накопилось в душе.

– Жизнь не может быть только черной или белой. Я бы тоже хотела, чтобы все оказалось иначе. Чтобы отец не болел, а мама … мама не выбрала находиться вдали от папы и меня… Но несмотря на это, все равно верю, что смогу быть счастливой.

– Ты? – он ошеломленно покачал головой. – Лисенок, ты заслуживаешь счастья.

Алиса грустно улыбнулась.

– Разве счастье – это зарплата за усердный труд? Ты на самом деле считаешь, что его можно заслужить? И для этого обязательно быть достойным? В таком случае, по каким критериям оценивается это достоинство? Когда его становится достаточно, чтобы человек заработал право на любовь?

– Алис… – он смотрел в потемневшие, серьезные глаза и не знал, что ей ответить. Слова звучали правильно, но эта схема не укладывалась в привычные рамки.

– Разве любят только хороших? И тот, кто дорог тебе, для кого-то другого совершенно чужой. Твой враг может быть чьим-то возлюбленным… Понимаешь, о чем я?

Он молчал, не в состоянии возразить этой немыслимой девушке. Ведь и сам мог привести множество примеров о том, как бывают счастливы вроде бы совсем разные люди. Взять хотя бы его собственную сестренку. Казалось с самого начала, что тихая, скромная Маша абсолютно не подходит своему энергичному, прямому, иногда излишне самоуверенному мужу. Но там была любовь, такая, что мужчина даже нередко завидовал сестре. Их не разделяли даже проблемы. Машкино отчаянье из-за неспособности выносить ребенка муж компенсировал таким количеством тепла и заботы, что это иногда казалось нереальным. Словно тот играл, скрывая за показной любовью совсем другие чувства. Но годы, проведенные вместе, доказали обратное, в этих отношениях была искренность, хотя иногда и непонятная со стороны. Значит, такое все-таки случается?

Сердце опять кольнула обида на бывшую жену, и в тот же миг теплые пальцы Алисы коснулись его ладони.

– Прости ее. До конца прости, иначе так и будешь спотыкаться. А это ни к чему хорошему не приведет. Прошлое нужно отпустить, не важно, насколько сладким или горьким оно было. Живи дальше. Не смотри назад. Не сравнивай себя, того, который был рядом с Ниной, с теперешним, который влюблен в прекрасную женщину и ждет встречи с ней.

– Я другой, а ошибки могу сделать те же.

– То есть не надо и пытаться? – в глазах девушки опять промелькнул укор. – Если не вышло один раз, нужно поставить на себе крест? Хочешь, я скажу об этом Арине? Что ее не ждет ничего хорошего, раз уже есть за плечами неудачный брак?

– Что?!! – он обернулся почти в ярости. – Что ты такое говоришь?! У птички все должно быть хорошо! Она… – мужчина наткнулся на задумчивый взгляд и понял, что только что назвал Арину тем трогательным прозвищем, которое медом растекалось во рту, пробуждая такие эмоции, которых он не испытывал больше ни с кем. Хотелось видеть ее улыбку, перебирая шелковые пряди волос, ласкать нежную кожу, просто держать эту удивительную женщину в своих руках, наслаждаясь минутами близости…

– Тогда сделай это… – ему показалось, или в глазах девушки на мгновенье мелькнули слезы? – сделай счастливой свою птичку. Я уверена, что она этого ждет…

Ты не увидишь, как мы станем ближе…

Я словно в шаг просачиваюсь тенью

И в этот взгляд… Не бойся, тише,… тише,

Доверься моему прикосновенью…

Закрой глаза, давай смотреть дыханьем,

Где воздух на губах – виток торнадо.

Мы задохнёмся нашим обладаньем

И запоздалым шепотом: «Не надо»…

Я буду слышать тонкий запах лета,

Цветочный аромат сорвётся с кожи,

Покажется, что ты совсем раздета

И мёрзнешь от волнения до дрожи…

Покажется, что ты белее снега,

Прижалась и испуганно застыла,

И сердце бьётся, словно после бега…

Ах, как же ты немыслимо красива!

Ах, как же ты немыслимо послушна,

Ни словом не перечишь мне, ни взглядом…

Мне ведь и правда это очень нужно:

Вот так всю жизнь стоять с тобою рядом…

Губами в нежном поцелуе слиться,

Когда весь мир рассержен и простужен…

Пусть даже ночью нам с тобою снится,

Как ты нужна мне… как тебе я нужен…