Я быстро вбила название и адрес, отправив сообщение, хотела вернуть телефон, когда он завибрировал в моих руках. На экране высветилось «Майя».

— Держи, — я сунула ему трубку, отворачиваясь к окну. Арсений ответил.

— Да, привет. Конечно, я помню. Буду, как обещал… Хотя погоди, — он бросил взгляд на часы, не отрывая руку от руля, — наверное, задержусь немного… Ну не будь занудой, тебе это не идет.

Я против воли обернулась и смотрела на мужчину почти с самого начала разговора. Потому что все в нем вдруг стало другим: голос мягким, даже взгляд как будто потеплел, на последних словах губы тронула улыбка. Я вцепилась в ремень безопасности, резко отворачиваясь.

На меня он никогда так не смотрел и не говорил со мной так. Сейчас как никогда я почувствовала себя тем самым пустым местом. Потому что с этой Майей Арсений говорил совсем иначе. С любовью, нежностью. Не могло быть сомнений: эта девушка ему очень дорога.

Я потерла лоб, пытаясь справиться с потоком мыслей. И чего меня опять так накрыло? Может же он кого-то любить, почему нет? Хотя раньше я считала, что такие не способны на чувство в принципе. Оказывается, способны, и вот оно подтверждение.

Карельский успел договорить, повернувшись ко мне, сказал:

— Давай поедим, как ты?

Я молча пожала плечами. Как будто это был вопрос, а не констатация факта. И мое мнение могло бы что-то изменить. И все же мы отправились в центр, пообедали в кафе, а когда вышли, Карельский, посмотрев на часы, заметил:

— Скатаемся еще кое-куда, а там глядишь, и по бару что пришлют.

— А тебе на работу не надо? — поинтересовалась я.

— Я директор, могу и прогулять, — усмехнулся он, садясь в машину, я только головой покачала, но все же улыбнулась.

— Куда мы едем? — задала вопрос.

— Здесь недалеко музей современного искусства, надо там кое-что забрать.

Я не стала уточнять, что именно, Карельский само собой не распространялся.

Музей располагался в небольшом старинном здании, занимая первый этаж. На входе нас встретила девушка примерно моя ровесница, может, старше на пару лет. Красивая, подумала я сразу, как только ее увидела. Длинные каштановые волосы собраны в строгий хвост, одежда современная и стильная, а еще живот. Огромный такой, явно скоро в роддом.

— Добрый день, Арсений, все готово.

— Знакомьтесь, — сказал он, — это Рогожина Алиса, управляющая музеем, а это Карина, моя знакомая.

— Приятно познакомиться, — улыбнулась девушка, я кивнула в ответ, — пойдемте.

Мы прошли в коридор для сотрудников, а из него в кабинет. Алиса передала Арсению, судя по всему, небольшую картину, завернутую в подарочную упаковку.

— Спасибо, Алиса, — он улыбнулся ей, девушка улыбнулась в ответ, я молча стояла в стороне. Кажется, холодное равнодушие — это только мой удел, с остальными Арсений может быть весьма милым.

Когда мы уже шли к машине, я спросила:

— Откуда у тебя знакомства среди работников искусства?

Карельский усмехнулся.

— Ее муж Илья Рогожин — мой хороший знакомый. Он, кстати, владеет юридической фирмой, которая занималась твоим разводом.

Я кивнула, отворачиваясь. Видимо, такой же тип, пробивной и беспринципный, как Карельский. По крайней мере, фирма его явно процветает. С каких пор я стала судить о людях таким образом? Это все Карельский.

Только мы тронулись с места, как у Арсения зазвонил телефон. Бросив взгляд на экран, он ответил. Внимательно выслушав собеседника, поблагодарил и повесил трубку.

— Это по бару? — задала я вопрос. Он кивнул.

— Бар известен тем, что в нем толкают наркоту.

Я вздернула брови, и тут же мысли закрутились в новом направлении. Остапов долгое время работал курьером на Маркелова, но когда этот бизнес накрылся, и Макеев ему отказал, мог же он податься, так сказать, в низы? А что делать, если нет работы, а ты привык к деньгам? Положим, у него были поставщики, через которых он мог поставлять наркотики по заведениям, подобным джареггибару.

— Смотрю, у тебя есть мысли? — Карельский бросил на меня взгляд, вздернув бровь. Немного подумав, я рассказала ему о незаконной деятельности Остапова. Он только усмехнулся.

— Мужик, смотрю, не особенно запаривался, раз пришел в открытую к этому вашему менеджеру.

— Как раз запаривался, только не мог нигде пристроиться, видимо.

Карельский кивнул, о чем-то думая и хмурясь. Я покусала губу, но все же спросила:

— После смерти Маркелова-старшего кто-то ведь должен был заняться этой сферой?

Он бросил на меня быстрый взгляд, усмехаясь.

— Я не связываюсь с наркотой, если ты об этом. Пусть люди убивают себя без моего участия, если уж им так хочется.

— Тогда кто?

Он отмахнулся.

— Не бери в голову, ты все равно не знаешь этого типа.

— То есть он не может быть связан со всеми… вами, — сказала я в итоге, прозвучало так себе, но Арсений понял.

— Нет. После смерти Маркелова мне предложили взять эту, как ты выразилась, сферу себе, но я отказался. Так что никаких претензий или недопониманий там не было.

Я еще немного помолчала.

— Если Остапов занимался поставкой наркотиков, — сказала в итоге, — обрывок от билета мог быть и у него в кармане.

Карельский качнул головой.

— Черт его знает, попробуем разведать больше об этом Остапове. Мне докладывали, конечно, что он возил наркоту для Маркелова, но эта деятельность сама собой иссякла после смерти того. Но ты права, ничего не мешает ему толкать дурь среди местного населения.

— Ты знал? — открыла я рот. — И почему не рассказал мне?

Он быстро пожал плечами:

— Не бери в голову. Тогда я не думал, что это может быть связано с его смертью. Маркелов скончался несколько лет назад, с тех пор мужик был не у дел. Поэтому я не отнесся к данному факту всерьез.

Я только головой покачала. И сколько еще вот таких «не бери в голову» будет? Карельский сообщает мне то, что считает нужным. И возможно то, что выгодно ему. И если будет информация, которая ему лично покажется неприемлемой для того, чтобы я ее знала, он просто промолчит. Еще и направит меня по ложному пути.

— Может, поведаешь, что еще ты узнал об Остапове? Так, чтобы я имела представление, а не блуждала в потемках.

Карельский усмехнулся.

— Ты что, обиделась? — покосился в мою сторону. Я только глазами захлопала.

— Больно надо, — фыркнула в итоге. — Просто я бегаю по всем знакомым погибшему людям, пытаясь узнать хоть что-то… А ты, оказывается, все давным-давно пробил по своим каналам.