Он сделал паузу, обвел всех горящими глазами. Яузов спросилмедленно:

– Что же изменилось... на ваш взгляд?

Кречет пропустил выпад мимо ушей:

– Весь мир изменился. Американцы, которые и раньше не зналирыцарской чести, теперь же вовсе, превратившись в сытых и толстых, трясутся отужаса перед экологически недостаточно чистыми продуктами. Их девиз: «Не будьгероем!». От ужаса, что могут прищемить пальчик, они предадут и США, иконституцию, и мать родную. А исламский мир, как сказал очень верно наш ПавелВикторович, словно в укор нам, сохранил и слово чести, и гордость, идостоинство. Не все еще понимают позорную и страшную истину: не мы снисходим дообщения с ними, а надо радоваться, что они все еще не отворачиваются от нас!

Лица мрачнели, только Яузов надувался и грозно сверкалглазами. Будь мы на пару веков в прошлом, его рука искала бы на поясе меч. Илипистоль.

Коган спросил напряженно:

– Но культурный прорыв... он не сам по себе?

– А как вы думаете? – ответил Кречет вопросом навопрос.

Коган замялся:

– Да, Восток давно не верблюды в пустыне. Синбад – этоне мое дело, мне ближе Али-баба... вернее, его пещера. Хорошо бы, чтобы вашшажок был тем самым! «Сим-сим» или «Сезам», как говорят в народе...

Кречет удивился:

– А как вы думаете? Нам нужны инвестиции или нет?

Он коротко взглянул в мою сторону. Я упорно смотрел в окно.Я-то знал, что дело вовсе не в инвестициях. Но то, что задумал Кречет,настолько огромно и страшно, что ни за что не хотел бы оказаться на его месте.

Мы еще дважды перекусили, один раз довольно основательно, встоловой. Там ради неурочного дня поработали лучшие мастера, из каких толькоресторанов их и пригласили. Даже худой, как червяк, Коган раздулся, какКраснохарев, а сам Краснохарев сопел и отдувался, как Яузов.

Что из лакомого не съели, за нами отнесли в кабинет. Коганзаявил, что приложит все усилия, чтобы остаться в правительстве и дальше, дажеподарочное издание Корана купит, чтобы сделать президенту приятное. Все посмеялись,тут же забыли, но у меня в груди остался неприятный холодок. Насколько далекоминистр финансов просчитывает ходы Кречета? Все они шутят, общаютсянепринужденно, с ходу приняв угодную всесильному президенту манеру, но за этимидобродушными рожами скрываются мощные мозги, а в безобидных шуточках иной разсмысл очень даже зловещий...

В кабинет Кречета часто заходил то один, то другой изпомощников. Неслышные, как тени, они либо молча клали перед ним очереднуюбумагу, либо что-то нашептывали на ушко, стараясь ни на кого не смотреть.

Одну такую бумажку Кречет люто швырнул на середину стола:

– Все-таки... Все-таки они решились!

Яузов словно почувствовал, что спросить надо именно ему:

– На что?

– В районе Евпатории высадился совместный десант войскСША и Украины. Как сказано: для отработки боевых действий против возможногопротивника!

Я почувствовал, как в комнате повеяло холодом. На Яузоваможно было не смотреть: шерсть дыбом, из горла рвется волчье рычание, напальцах вместо ногтей появляются когти, но даже Коломиец и, что удивительнее,Коган зло нахмурился, потер ладонью лоб. Двойное или не двойное гражданство, ноон уязвлен, что на страну, где он живет, кто-то нападает или готовится напасть.

В мертвой тишине послышался его тяжелый вздох. Кречетраздраженно бросил:

– Вам что-то не нравится?

– Если это не вы подстроили, – проговорил Коганнесчастливым голосом, – если это не вы...

– Что я мог подстроить?

– Ну, как-то подтолкнуть этих идиотов на такие учения унаших границ. В этом случае на них только половина вины... Но если самидодумались до такой опасной глупости...

Кречет буркнул:

– Спасибо. Но вы все же переоцениваете как меня, так инашу разведку там, за бугром.

– Тогда, – сказал Коган, – я не простосогласен с вашими несколько бредовыми идеями. Похоже, их бред еще опаснее.

Лица остальных были настолько одинаковыми, что я подумалневольно, что НАТО не смогли бы поднести лучший подарок Кречету. Изразношерстной команды, раздираемой страхом за свое сытое будущее, как-то разомобразовалась команда, оскалившая зубы в сторону надвигающихся танков Запада.

– Для совместных действий, – повторил Коломиецнесчастливым голосом. – Против возможного противника... Нет, в это трудноповерить!

– Хохол нэ повирэ, покы нэ помацве, – буркнулКречет. – Слетайте на свою родину, пощупайте американские танки!.. Ладно,ребята, давайте заканчивать. Уже стемнело, еще дорогу не отыщете, опять явиноват...

Он встал первым, но я видел, что после нашего ухода будетломать голову над нелегкими проблемами. Министры понимались до странностинехотя, словно за плечами был не тяжкий рабочий день, а так, легкий теннисныйматч с президентом.

Мы уже были у дверей, когда вошел очередной помощник внастолько безукоризненном костюме, что его лица не запомнил бы даже лучший вмире фотоаппарат.

– Господин президент...

Кречет брезгливо просмотрел донесение:

– Столб Роду?.. Языческое капище?..

– Так точно, господин президент.

– Где?

– Планируют капище построить в районе Тверской. МеждуТверской и Пушкинской. Там присмотрели широкий двор... По нашим данным,окрестные домоуправления закрыли глаза, получив некоторые суммы.

– Откуда у них такие деньги? – спросил Кречетнедоверчиво. – Безобидные придурки, их ни одна партия поддерживать небудет, ни один банк, ни одно общество. Проверили?

– Да, господин президент. Пожертвования! У них гораздобольше сторонников, чем предполагалось. Движение язычников набирает силуугрожающе быстро.

Кречет в задумчивости покусал губу. Я снова ощутил, что егоострые глаза отыскали меня даже за спинами министров. Хуже того, это заметили идругие. Но если Коган вроде бы равнодушно скользнул взглядом, после которого уменя осталось ощущение, что по лицу задела хвостом большая мокрая рыба, то Яузовуставился неотрывно, словно сверлил меня двумя острыми штопорами.

– Пусть, – сказал Кречет наконец. – Эторешится само.

Скрытый смысл понял только я, остальные переглядывались,Коломиец сказал осторожно:

– Я слышал об этих чудаках. Но больно много воли имдавать нельзя.

– Почему?

– Ну, во-первых, церковь будет против...

– А что церковь? Хочет, чтобы я делал их работу? Палкойвласти разрушил капище, а народ загнал в церковь? Да и ничего не получится унаших язычников. Духа не хватит.