Я удивился:

– Но я же, к счастью, не князь и не граф!

Голос сказал с мягкой укоризной хорошо воспитанногочеловека:

– Никто сразу князем не становится. Как и графом. Новас хотят принять в дворяне в знак признания ваших заслуг перед Отечеством.Пока лишь пожалованное дворянство, но потом, если не сойдете с вашегоблагородного пути, то пожалованное может стать потомственным... для вашихдетей. А вы сами можете быть удостоены графского звания или, скажем,баронского...

Хрюка взвизгнула, глаза были отчаянные. Не скрываяразочарования, она ушла на кухню, кокетливо виляя толстым задом. Я соблегчением вздохнул, плюхнулся на диван. От меня пахло, как от коня послесуточной скачки. Наискось дразнила слегка приоткрытая дверь в ванную. Оттудатянуло прохладой, я посоветовал благодушно, но с понятным нетерпением:

– Ребята, не смешите. В стране немало дураков, что иденьги заплатят, и в зад вас поцелуют, только бы их зачислили вбла-а-агародные! Новые русские, старые идиоты – мало ли? Я из другого теста.Прощайте.

Когда нес трубку от уха к рычажкам, оттуда неслосьписклявое:

– Вы не понимаете! Лучшие люди...

Я скомандовал:

– Хрюка! На выход.

Никто не отзывался, в комнате было тихо. Удивленный ивстревоженный, я сделал шаг в сторону кухни, в лицо пахнуло такой мерзкойвонью, что я сперва отшатнулся, а потом заторопился еще больше, пока смрадом непропиталось все в комнате.

Хрюка сидела под столом. Сгорбилась, уши виновато прижала,вид был такой несчастный, что я только сказал:

– Ладно... Не страдай. Это я виноват.

Кучу убрал в три приема, кормлю чересчур, но с другойстороны, собака у меня для радости, не для дурацких выставок, пусть лопает, такжить проще.

Лужа подтекла под холодильник. Хрюка чувствовала себя такойвиноватой, что я бросил в утешение пару фроликов, потом лишь запоздало подумал,что фролики – это поощрение, а что поощрил, по мнению Хрюки, сейчас?

– Не страдай, – сказал я еще раз. – Раз ужтак получилось, то потерпи еще чуть. Потом гулять будем долго...

Воду пустил ледяную, заорал, раскаленная кожа едва незашипела, но заставил себя стоять под жесткими, как прутья, струями. Хаотичныемысли начали упорядочиваться, словно их тоже промыло холодной струей. Что-тоздесь не то... С какой стати вдруг предлагать мне дворянство? Или как-тосвязано со звонком Рыбаковского? Ладно, это всего лишь безобидные ущербныелюди. С комплексом неполноценности, но с повышенными амбициями. Группа калек,что объявили себя лучше по тому же признаку, что и собак, звонок значит лишь,что информация о моем членстве в команде президента уже просочилась за дверикабинета и пугающе быстро пошла вширь...

Продрогнув, я выскочил, растерся докрасна, но и когда вышлис Хрюкой, внутри оставался неприятный холод.

* * *

Хрюка носилась по кустам, норовила подобрать какую-нибудьгадость и сожрать втихаря. Инстинкт охотницы берет верх: даже накорми жаренойпеченкой так, что пузо будет волочиться по полу, все равно подхватитзаплесневелый сухарь и сожрет с такой жадностью, будто мрет с голоду. Собачницаиз дома напротив, в подобном случае, с краской стыда всякий раз начинаетуверять всех, что собаку свою кормит хорошо...

Черт, все-таки у Кречета отношения с массмедия паршивые.Конечно, вместо власти партии наступила власть хама с микрофоном, но массмедики– одна из самых массовых профессий, а где взять миллион умных людей? Но даженаберись столько в России, то надо же и в академики, музыканты, писатели ихудожники... для журнализма останутся лишь те, у кого вместо мозгов совсемдругое.

Кречет не видит, что каждое поколение людей о подвигах исражениях знает не так, как было, а как подано в массмедии... Сколько в битвепод Москвой советские и германские войска понесли потерь, намного больше, чемвсе потери союзников за всю войну! То же самое в Сталинградской битве, наКурской дуге, при взятии Берлина... Но мир больше знает пустяковые по масштабамоперации на Арденнах, высадку в Нормандии... Да ладно, многие ли знают какиеподвиги и какие силы были брошены в Липецкую битву?.. А кто вообще помнит этострашное побоище во времена Древней Руси! А вот весь мир знает, в том числе иРоссия, что один швейцарский охотник подстрелил ненароком забредшего в лесавстрийского наместника. Об этом написаны книги, поставлены оперы, балеты,написаны симфонии... «Вильгельм Телль»! И мы, мол, пахали. То есть, принималиучастие в национально освободительной борьбе. Изничтожали прогнившуюавстро-венгерскую империю.

– Хрюка, домой, – скомандовал я. – Похоже,сегодня поиграть не придется...

Да что поиграть, напомнил себе хмуро. Самый мощный в миреноут-бук, сконструированный по индивидуальному заказу, еще даже не неисследованкак следует!

– А другие играют... – сказал себе сколебанием. – Играют... Но что-то здесь не так...

Напротив нашего дома институт, там вечно торчат автомашины,а некоторые в поисках свободного пятачка залезают на газоны, тротуары, теснятсявозле мусорных ящиков. Это впечатляет, когда вплотную с безобразнейшимигрязными облезлыми ящиками стоят дорогие мерсы, кадиллаки, форды.

Сегодня уже воскресенье, но пара машин как прибыли вчеравечером, так и остались. Ничего удивительного, там часто оставались послеработы, а сердобольные старушки жалеют бедных инженериков, что работают таккаторжно, дотемна, а то и остаются на ночь, работают в выходные. Но я,прогуливаясь с собакой под стенами института, слишком хорошо знаю мелодии, чтослышатся из открытых окон: вот эта из «Warcraft»а, а эта из «Diablo-2»...Понятно, не у каждого дома стоит мощный компьютер, к тому же здесь можно поИнтернету за государственный счет...

В одном мерсе смутно разглядел за рулем скучающего шофера,во втором окна так затемнены, что не разглядеть, есть ли кто там вообще.

Я прошелся через сквер, пообщался с собачниками, Хрюкапопыталась насесть на смирного ротвейлера, тот терпел, очень современный ивоспитанный, я постыдил чересчур эмансипированную Хрюку, на обратном путиобошел институт с другой стороны, прислушался.

Окна закрыты наглухо, горит лампочка сигнализации. Винституте тихо, пусто. Никто сегодня не играет. Если бы машины стояли в рабочиедни, никто бы на них и внимания не обратил. А может быть, они и стоят там совчерашнего дня...

Чувствуя холодок между лопаток, словно лезвием кинжалапровели по спине, я подозвал Хрюку и ушел в дом. Консьержка вежливо улыбалась,но глаза были любопытные. За мной приезжают на машине, хотя раньше вообщевыходил только с собакой да в ближайшую булочную...

Чувствуя себя глупо, я все же позвонил в милицию:

– Алло?.. Напротив моего дома стоят две оченьподозрительные машины... Что?.. Да потому подозрительные, что вроде бы приехалив институт, но тот закрыт, горит сигнальная лампа. Похоже, собираютсяограбить... Адрес? Записывайте...