– То есть, как я понимаю, – удивился Мейсон, – вы не хотите,чтобы мы при этом присутствовали?

– Я хотел бы побеседовать с ней совершенно конфиденциально.

Мейсон взглянул на Джеймса Этну.

– Что касается меня, то я не возражаю, – сказал Этна. – Я,конечно, очень вам благодарен и…

– А я возражаю, – сказал Мейсон.

– То есть как? – воскликнул Хардвик.

Мейсон усмехнулся:

– Я не настолько вам благодарен.

– Я же предоставил вам информацию…

– Да, – сказал Мейсон, – вы предоставили нам информацию,которая поможет нам определить размер гонорара. Мы вам благодарны за это. Яготов для вас сделать все что угодно – лично я. Но наша клиентка находится внесколько ином положении. Я не собираюсь раздавать авансы за счет моейклиентки, пока не буду точно знать, что вам нужно.

– Могу заверить вас, мистер Мейсон, что речь идет о вопросе,не имеющем ни малейшего отношения к тому делу, по которому в настоящий моментпроходит ваша клиентка. Это должно оставаться в высшей степениконфиденциальным. Фактически миссис Кэмптон и сама не будет знать, что именно япытаюсь выяснить.

Мейсон покачал головой:

– Я хочу знать, какую цель вы преследуете, до того, какпозволю моей клиентке сказать хоть слово.

– Это не нанесет ей никакого ущерба.

– Ситуация как раз такова, – сказал Мейсон, – что она имеетправо воспользоваться советом юриста, который исключительно и полностьюдействует в ее интересах.

– Боюсь, мистер Мейсон, что вы запрашиваете слишком высокуюцену за ваши услуги.

– А вы довольно высоко оценили зачитанные вами пунктызавещания, – улыбнулся Мейсон.

– Хорошо, – сказал Хардвик. – Предположим, что вы все равноузнали бы о содержании завещания после того, как его зарегистрировали бы дляофициального утверждения. Но, зная его заранее, вы можете лично для себявыиграть несколько тысяч долларов.

– Мы вам благодарны, – сказал Мейсон. – Но мы помогаемклиентам во имя их интересов, а не наших личных.

– Я не думаю, что запрошенная мной цена непомерно высока, –сказал Хардвик.

– О чем вы собираетесь говорить с миссис Кэмптон?

– Я не вправе вам это сообщить.

– Хорошо, – сказал Мейсон, – в таком случае я сам скажу вам,и мы посмотрим, насколько точно я угадал.

– Вы скажете мне? – воскликнул в изумлении Хардвик.

– Совершенно верно, – сказал Мейсон. – Вы собираетесьрасспросить Джозефину Кэмптон об убийстве Элен Кадмус.

– Убийстве Элен Кадмус? – настороженно переспросил Хардвик.

– Совершенно верно, об убийстве. У вас есть основанияполагать, что кто-то сбросил Элен Кадмус за борт яхты. Вы располагаетеинформацией, которой у нас нет. Вас также беспокоят некоторые проблемы в связис наследством. Когда я узнаю больше о том, что вас интересует, я смогу ответитьвам подробнее.

Хардвик откашлялся, снял очки, тщательно протер их и снованацепил на нос.

– Насколько я прав? – спросил Мейсон.

– Это все только ваши догадки, – сказал Хардвик.

– Естественно, это только догадки, но мои догадки довольноблизки к истине, не правда ли?

– Предположим. И что дальше?

– Вот именно это мне и нужно выяснить.

– Честно говоря, меня тревожит нечто, что может оказатьсерьезное влияние на судьбу вашей клиентки.

– Вы же не собираетесь всерьез выдвигать теорию о том, чтоДжозефина Кэмптон убила Элен Кадмус?

– Я не высказывал подобных обвинений.

– Вы не сказали этого прямо, – возразил Мейсон. – Но этоименно то, чем вы хотите нас напугать. Так некоторые вытаскивают чертика наниточке и трясут им перед носом ребенка.

– Я просто хотел, чтобы вы осознали, что вашей клиенткенеобходимо со мной сотрудничать.

– Мы не намерены стоять в стороне, в то время как выпытаетесь повесить на нашу клиентку убийство, – заявил Мейсон.

– Я не собираюсь обвинять ее в убийстве, если она будет сомной сотрудничать. Я обещаю вам, господа, что никогда ни единого слова непередам полиции, что бы мне ни стало известно. В конце концов, – продолжалХардвик, – нам совершенно незачем занимать антагонистические позиции. Мне нужноузнать всего лишь две вещи и…

– Две вещи? – перебил его Мейсон.

– Совершенно верно.

– Мне показалось, что речь шла всего об одной.

– Вы ведь не дождались, пока я закончу. Мне нужно поговоритьнаедине с вашим клиентом, и мне нужны дневники Элен Кадмус.

Мейсон покачал головой.

– В обмен на которые, – продолжал Хардвик, – вы можетерассчитывать на мое полное сотрудничество с вами на всех стадиях процесса.

– К дьяволу всю эту вашу фальшивую дипломатию! – воскликнулМейсон. – Если говорить начистоту, вы пришли нас шантажировать. Вам нужныдневники Кадмус, и еще вам нужно, чтобы миссис Кэмптон таскала для вас каштаныиз огня. А если она откажется это делать, вы собираетесь повесить на нееубийство Элен Кадмус!

– Мистер Мейсон!

– Но, – продолжал Мейсон, – вы не на тех напали.

– Мистер Мейсон, я всего лишь сказал, что вы можете сделатьдве вещи, которые принесут вашей клиентке огромную пользу. В конце концов, вызнаете, что я могу добиться того, что мне нужно, гораздо проще – мне достаточнопойти в полицию. Но тогда все это появится в прессе.

– Это верно, полиция может добиваться любых сведений, чертпобери, – сказал Мейсон. – И в газетах они могут публиковать все, что им придетв голову. Но мы можем посоветовать нашей клиентке не отвечать ни на какиевопросы.

Хардвик встал.

– Теперь я должен еще кое-что сообщить вам, джентльмены, –сказал он. – Я получил телеграмму из Австралии от брата Бенджамина Эддикса.

– Очень хорошо.

– Я отправил телеграмму по единственному адресу, который мнебыл известен, сразу, как только мне сообщили о смерти Бенджамина. В ответпришла телеграмма с соболезнованиями. Затем, как только я узнал о завещании, ятелеграфировал ему, кратко изложив в общих чертах волю покойного.

– И вы получили от него ответ, – сказал Мейсон, – стребованием оспорить выплату любых денег Джозефине Кэмптон, поскольку онавиновна в убийстве завещателя и, следовательно, по закону ей ничего изнаследства достаться не может, какие бы распоряжения ни содержались взавещании?