– На двери, если вы заметили, стоит крупнаяцифра «пять». Что она означает? – спросил Смушкин.

Петруччо затруднился ответить, и за негоответил сам доктор:

– Это означает, что перед кабинетом номер пятьнадо посетить кабинеты один, два, три и четыре. Логика ясна?

Логика была Чимоданову понятна. Он повернулся,собираясь уйти, но тут доктор Смушкин смягчился и согласился милостиво изменитьвечные законы арифметики. Он взял карту и стал быстро ее заполнять.

– Жалобы есть?

– Есть.

– Слушаю вас.

– В шоколад стали мало орехов добавлять.

Доктор Смушкин обозначил губами улыбку.

– Это не по моей части.

– А по вашей что?

– По моей, если бы эти орехи разговаривали.

– С кем? Со мной или друг с другом? –уточнил Чимоданов.

– Да хоть с потолком… Имя!

– Чье? Мое? Петруччо!

Ручка в пальцах у психиатра с сомнениемдрогнула, однако переспрашивать он не стал.

– Фамилия?

– Чимоданов. Подчеркиваю: не от того мерзкогослова, которое вы подумали!

– Откуда ты знаешь, о чем я подумал? –удивился Смушкин.

– Все это думают. Мне хочется, чтобы весь мирсдох!

Смушкин заинтересованно моргнул и, склонивголову набок, посмотрел на Чимоданова добродушным, мимолетным и ненавязчивымвзглядом профессионала. Странности странностями, но диагност он был хороший.

– Странное желание… Попыток суицида небыло? – быстро спросил он.

– Суи… кого?

– Себя убить не хотелось?

– Нет. Только других.

– Это я уже слышал, – нетерпеливо сказалпсихиатр, делая в карте пометку. – И от какого же слова твоя фамилия?

Этот вопрос Петруччо любил и к ответу на негоподходил обстоятельно.

– На сегодняшний день известно девять версийвозникновения моей фамилии, – сказал он лекторским голосом. –Согласно первой, татарский десятитысячник Чимод прибыл на службу к московскомукнязю Ивану Калите и стал родоначальником воинственной и мужественной династиикнязей Чимодановых. Согласно второй, моим предком был итальянский химик Чимо деДанни, устраивавший фейерверки во времена императрицы Елисавет. Согласнотретьей, фамилия связана со сбором дани. По четвертой, существовало нынезабытое село Чимоданово на затерянной реке Чимоданче, а жители его назывались«чимоданники».

Остальные версии доктор Смушкин выслушивать нестал.

– Ясно. Полных лет?

– Семнадцать.

Доктор Смушкин привычно умилился.

– Прекрасный возраст! Значит, через годикждите повесточку. В армии, конечно, не желаем служить?

Юноша в розовых трусах возмутился.

– Как это не желаем? – сказал он,обращаясь к своей кукле. – Очень даже желаем! Особенно Зудука рад будет допулемета добраться! А там гранаты всем выдают или только тем, кто всю кашусъедает?

Доктор Смушкин насторожился.

– Учитесь? Школа? Колледж? – спросил он.

– Нет.

– Что, нигде?

– Нигде.

– Работаете?

Чимоданов удовлетворенно кивнул. Обычно он неотличался разговорчивостью, а тут точно шилом под язык кольнуло. Внезапнозахотелось рассказать всю правду, да еще не просто рассказать, но и получить заправду белый билет.

«Все равно не поверит, а получиться можетзабавно!» – подумал он.

– И кем же?

– Стражем мрака! – заявил Чимоданов,горделиво преувеличивая свою канцелярскую должность, состоящую в основном вработе с комиссионерами.

Смушкин отнесся к этому известию безвыраженного интереса. Даже не стал делать записей в карте.

– А что делают стражи мрака? – спросил онс живым интересом.

– Как что? – удивился Чимоданов. –Сражаются со стражами света, разумеется! Чего им еще делать-то?

– Чем сражаются?

– Мечами в основном. Но не все. Я вот,например, боевым топором. Мошкин, тот больше шест уважает. Ната и Улита – шпагуили рапиру.

– Реконструкторы, значит? Как же, как же,встречал таких… А как вы сражаетесь? Аккуратненько?

Петруччо ухмыльнулся.

– Топором аккуратненько не получится. Недуэльное оружие! Техника бедная, но многовато экспрессии.

– Поверните, пожалуйста, руки ладонями вверх…Вытяните их перед собой! – неожиданно попросил доктор Смушкин. – Чтоэто у вас на вене за точка? Не укол, нет?

– Да не! Какой укол? Растворчик делал –кислотой капнул! Вот он подтвердит! – обращаясь за поддержкой, Петруччопосмотрел на Зудуку.

Кукла, висящая головой вниз, дернула головой.

«Ловко он ее!» – оценил доктор и позволилЧимоданову опустить руки.

– А еще что делают стражи? Не отвлекайтесь,молодой человек! Повествуйте!

– Кто что. Я вот, например, в левой ноздрегрипп осенний выращиваю. Занозистая будет штука, трехнедельная! Хотите отчихнунемного?

Доктор Смушкин не захотел.

«Тоскливо с ними! Хоть бы один умел нормальносимулировать! Почитал бы литературу специальную! А то несут чушь: слушатьпротивно!» – подумал он.

– Ещё за эйдосами охотятся всякие там, а потомнам их сдают! Вороватый народец! Чуть ему штамп поставишь, он у кого-нибудь изочереди пузыречек из руки, за щеку и – шмыг! – продолжал Чимоданов.

– Что за эйдосы такие?

Петруччо недоверчиво осклабился, не веря, чтоможно этого не знать, открыл рот и озадаченно замолк. Вопрос был элементарный ивместе с тем заводящий в тупик. Слишком много в сознании начинало толпитьсяразного. Всё равно что спросить у работника автосервиса, что такое машина иудивиться его мычанию. Чем больше мы что-то знаем, тем больше у нас вопросов.

– Да штучка такая с крупную песчинку. Душавроде как. Вот у вас, подчеркиваю, эйдос есть? – наконец сказал он.

Имеется у него эйдос или нет, доктор Смушкинне знал. А раз не знал, ему проще было предположить, что никакого эйдоса у негонет. И вообще охотиться за ним не надо. Особенно в рабочем кабинете, где шаткийстол и много стеклянных полок.

Петруччо, однако, усомнился, что эйдосотсутствует. Он вгляделся в Смушкина и деловито спросил, не продавал ли онкому-нибудь душу.