Я одобрительно закивала:

– Впечатляющее достижение.

Кэсси никак не отреагировала – слишком увлеклась происходившим на экране.

– Ребятки из «Нетфликса», поди, строят догадку за догадкой. Кто знает, может, у нас тут труп перед телевизором, – отметил Аури, натягивая на себя невесть откуда взявшуюся футболку. – С чем пожаловала?

– Джулиан дома?

Аури от удивления вскинул брови.

– Ага, заперся в своей берлоге.

– Спасибо. – Я улыбнулась, крепко вцепившись в рубашку. Вот только не надо паниковать. Я всего лишь возвращаю Джулиану его собственность. А там, глядишь, разузнаю, почему он солгал. У него точно была веская причина – Лилли не может ошибаться. Или может.

Под пристальным взглядом Аури я бросилась к комнате Джулиана и постучала.

– Да? – раздался голос из комнаты.

Я приоткрыла дверь и просунула голову внутрь.

– Привет.

– Привет, – удивился Джулиан при виде меня. Он сидел на кровати, подобрав под себя ноги, на коленях удерживал доску – замену стола. Я застала Джулиана за учебой: в руке карандаш, вокруг – тетради и книги. Тут же приютился Лоуренс. Котенок, свернувшись клубочком, мирно дремал на покрывале.

– Можно войти?

Джулиан кивнул и, вставая, убрал импровизированный стол с колен.

Из-за этого движения я обратила внимание на его руки. Голые руки. Футболка с коротким рукавом позволяла лицезреть шрам, который до сих пор Джулиан старался прятать. Шрам покрывал большую часть предплечья, замыкаясь, как манжета. Неужели Джулиан всю руку в огне держал?

– Мика? – Он соскользнул с кровати.

– Прости, – пробормотала я, повесив голову. Не стоило на него пялиться: потому Джулиан и носил на людях теплый свитер в тридцатиградусную жару и под палящим солнцем. – Я просто хотела вернуть рубашку, – подняла ее повыше в качестве доказательства и бросила Джулиану.

– Спасибо. – Он поймал рубашку и прижал клетчатую ткань к носу.

– Не волнуйся, не стирала. Можешь обниматься с ней и представлять, что тискаешь меня.

– Для этого я урвал на аукционе «eBay» ношеные трусики.

Я сморщилась от брезгливости.

– Фууу.

– Ты первая начала. – Джулиан рассмеялся и точным броском закинул рубашку в корзину, стоявшую рядом с кроватью. Затем распахнул шкаф и принялся что-то искать.

С любопытством я огляделась вокруг: комната обставлена стильно и совсем не сумбурно. Не ожидала такого от первокурсника. Вероятно, все дело в возрасте Джулиана или же характере. Пушистый ковер на потертом паркетном полу прекрасно сочетался с креслом, стоявшим перед окном. На кресле расположился розовый плюшевый мишка. Судя по наружности, он на своем веку разное повидал. Стены украшены плакатами с изображениями зданий, пейзажей и репродукциями произведений искусства. А на письменном столе не оказалось ничего, кроме грязной тарелки.

Побродив по комнате, я остановилась возле полки с книгами по архитектуре, миниатюрной копией какого-то здания и фотографией в рамке. Цвета поблекли – снимок сделали довольно давно. На фотографии запечатлена семейная пара – мужчина и женщина, лица у них светились дружелюбием. Между ними стояла девочка лет восьми-девяти с каштановыми волосами, заплетенными в две косички. Она держала в руках мороженое и гордо улыбалась в камеру, не обращая внимания на отсутствие двух зубов. Невольно я последовала ее примеру. Взяла фотографию и развернула рамку в поисках подсказки, когда и где сделали снимок.

– Это было в Диснейленде во Флориде, – бросил Джулиан, словно прочитав мои мысли. Он вышел из-за дверцы шкафа. Как и следовало ожидать, парень надел рубашку, чтобы спрятать шрам.

Я пригляделась ко взрослым на фотографии.

– Это твои родители?

Он кивнул.

– Не знала, что у тебя есть сестра. Младшая или старшая?

Джулиан забрал у меня симок. Внимательно рассмотрел и поставил обратно на полку.

– Младшая, – наконец ответил Джулиан. Даже не взглянул на меня, да еще и помедлил перед ответом – понятное дело, я насторожилась. Примерно так же я говорила об Эдриане, а теперь, изучив лицо Джулиана, заметила тень, опустившуюся на черты.

– Как ее зовут? – шепотом полюбопытствовала я, словно просила выдать секрет.

Джулиан крепко зажмурился.

– Ее… ее звали София.

Звали.

В прошлом.

Сердце как в тисках сжалось. Я вспомнила, как рыдала на плече Джулиана из-за того, что давно не видела брата. Но ведь Эдриан всего лишь сбежал. А вот Джулиан больше никогда не увидит сестру, кроме как на фотографии.

Тепло улыбнувшись, я окинула снимок и девочку свежим взглядом. Она вдруг предстала в новом свете. Интересно, когда Софию фотографировали, она уже догадывалась, что умрет? Она долго болела? Или всему виной несчастный случай?

– Как она умерла?

– А разве это важно? – бросил Джулиан. До чего же он истерзался, это даже по лицу видно: взгляд потускнел, щеки побледнели.

Я заявилась сюда, чтобы вывести Джулиана на чистую воду за вчерашнюю ложь. Но решимость покинула меня, а гнев иссяк: я осознала, что сердце у Джулиана разбито. Плечи безвольно повисли, голова поникла – Джулиан больше ни секунды не выдержит наблюдать улыбку на лице сестры. Мне так захотелось обнять его и побыть рядом – как он не оставил меня в трудную минуту – и вместе перенести всю тяжесть этой боли. Я и собиралась так поступить, шагнула к Джулиану, но он отпрянул.

Медленно он покачал головой и скрестил руки перед грудью.

– Не надо.

– А… Ладно. – Я опустила руки. И зачем я вообще обратила внимание на фотографию? Да еще хватило ума взять ее и рассматривать. Я мгновенно впала в отчаяние, совершенно не представляя, что делать. Нельзя оставлять Джулиана один на один с горем, но и навязывать ему утешение не хотелось. Я беспомощно наблюдала за ним, а он угрюмо смотрел в пол, погрузившись в свои мысли, и рассеянно касался пальцами левого предплечья.

Предплечье.

Шрам.

Джулиан ненавидел его. Больше, чем что-либо другое.

А что, если?.. Может, ожог он заработал в том же происшествии, когда погибла его сестра? Если так, ничего удивительного, что Джулиан ненавидит даже просто смотреть на обожженную кожу. Всю жизнь носить с собой напоминание о том, что потерял. Как бы я такое пережила? Он остался, у него будет в жизни все, чего никогда не узнает София. Ужасная несправедливость! Жаль, я не могу облегчить страдания Джулиана парой сочувственных фраз: все слова, приходившие на ум, казались бессмысленными.

– Джулиан, прости, – наконец промямлила я, не сообразив, за что именно извиняюсь.