— Да ну, ей-богу! — высказалась я, не сильно радуясь таким откровениям.

Мне с прежними взглядами было вполне комфортно! Зачем героизировать Илью? Нет уж — фиговый муж, значит, фиговый муж, и все!

С этими мыслями отстегнула наконец удушливый ремень безопасности, открыла дверцу, из которой «пролились» мелкими водопадами осколки стекла, и выбралась наружу.

Машина стояла враскорячку чуть боком на газоне, отделявшем проезжую часть от тротуара, взгромоздившись на него передними колесами. Я застыла в растерянности, глядя на это чудо «парковки».

Из ступора меня вывели громкий вой сирены у самого уха и резкий звук тормозов.

— Девушка, вы как?! — проорал кто-то.

Я повернулась и увидела двух дэпээсников, бегущих ко мне от патрульной полицейской машины, остановившейся прямо за бампером нашего джипа, а за их машиной уже тормозила и вторая машина ДПС.

— Я нормально! — крикнула я и махнула им рукой туда, где скрылся Башкирцев. — Он побежал за преступником! — не уточняя, кто он и за каким преступником, справедливо рассудив, что раз Илья в кого-то стрелял, то, наверное, не в нянечку детского сада. Дэпээсники поняли все без лишних объяснений.

А я вдруг спохватилась и прокричала как можно громче:

— Только вы там его самого не подстрелите!! Он с пистолетом и ксивой!! Следователь из Москвы!!

Полицейский, сидевший за рулем второй машины, кивнул, мол, понял, уже разворачивая автомобиль, а я увидела этот его кивок через стекло. И в этот момент почувствовала внезапный приступ слабости, села на порожек джипа у открытой двери, облокотилась двумя руками на ноги и уперлась головой в ладони.

— Вам плохо? — спросил подошедший полицейский.

Головы я не поднимала и видела только его ноги.

— Не знаю, — честно призналась я. — Слабость сильная накатила.

— Это нормально, — успокоил он. — Это от испуга. Сейчас «Скорая» подъедет, вас посмотрят. — И спросил: — А ваш водитель, он как?

— Не знаю, — повторила я. — Но бежал, как здоровый.

— Он что, действительно следователь из Москвы?

— Действительно, кажется, с какой-то проверкой.

— Пипец… — дал свои комментарии гаишник.

— Вот и я так думаю, — согласилась я с оценкой ситуации.

Ноги полицейского пропали из моего ограниченного поля видимости и снова появились через какое-то время, а перед глазами возникла еще и бутылка минеральной воды.

— Вот, попейте, — сердечно предложил мужчина.

Воду я взяла и поблагодарила, отвинтила крышку и попила. Ему что-то просипели в рацию, я не разобрала, но он объяснил сам:

— Все! — сказал он мне с довольным видом. — Поймали. — И похвалил: — Лихой этот ваш следователь из Москвы.

— А то, — без энтузиазма поддержала я.

Полицейский отошел от меня к своему напарнику. Я попила еще воды и увидела возвращающуюся гаишную машину. Она остановилась рядом с первой патрульной, одновременно открылись задняя и передняя дверцы с правой стороны, и из них вышли дэпээсник и с заднего сиденья Илья.

Он что-то произнес на ходу и стремительным шагом подошел ко мне, поднял с подножки, на которой я сидела, и принялся ощупывать сильными жесткими пальцами мои руки-ноги, сдвинув брови и требовательно расспрашивая:

— Ты в порядке? Руки-ноги? Тебя не задело?

— Да я в порядке, в порядке, — оттолкнула я его руки и в свою очередь принялась так же судорожно ощупывать его. — А ты? Ты? — перепугалась я. — Ты в порядке? В тебя не попали?

— Кирюха! — вдруг улыбнулся Илья. — Да кто ж в меня попадет, я же верткий!

И вдруг резко притянул к меня к себе и обнял сильно, положил ладонь мне на затылок и прижал мою голову к своему плечу. Поцеловал в макушку и тихо сказал только для меня:

— Все нормально, Кирюш, все нормально.

А потом так же резко отстранил от себя и спросил:

— Испугалась?

— Нет, — недовольным, ворчливым голосом ответила я.

— Как это нет? Почему? — подивился Башкирцев.

— Не успела, — призналась я. — Вообще не поняла, что случилось. А, кстати, что случилось?

— Нас обстреляли! — усмехаясь, разъяснил он.

— Да ладно! — не поверила я. — Кто? Зачем?

— Хо-ро-ший вопрос, — по частям и с нажимом на втором слоге заметил Башкирцев. — Хотелось бы послушать, что на него ответит товарищ капитан Марчук.

— А ты что… — дошло только сейчас до меня в полном, так сказать, объеме, — …погнался за тем, кто в нас стрелял?

— Ну да? — не понял Илья Георгиевич моего горячего удивления.

— Так он же киллер, наверное, какой-нибудь, а ты за ним бегаешь! — возмутилась я. — А если б он тебя…

— Да, ладно, — несерьезно хмыкнул он, — я тоже не учитель танцев. — И пожал пренебрежительно плечами. — Издержки профессии: бегаем, стреляем иногда.

— Идиотизм! — сдалась я и поймала следующую, тут же растревожившую меня мысль: — Так ты его догнал?

— Ну не совсем чтобы догнал, но, скажем так, задержать преступника удалось, — напустил туману Илья.

— Ты его что, убил, что ли? — оторопела я.

— Да что с ним сделается! Ну подстрелил маненько, так вон он сидит в машине, более-менее целый, — он кивнул головой в сторону полицейской машины. — Устал в атаке, теперь отдыхает в наручниках. А то бегай за ним, а у меня возраст со статусом уже не те, чтобы стайером выступать.

— Но он же тебя мог… — грозным тоном начала я фразу.

— Ой, Кира Андревна, — дурашливо усмехнулся Илья, — не надо делать мне лицо. — И пояснил: — Кто-то из нас двоих должен был подстрелить кого-то: не он меня, так я его. Мне второй вариант нравится больше.

Со столь весомым аргументом не поспорить, но меня начинало потряхивать от запоздалой реакциии на стресс, злилась я все сильней, и на ком-то же надо было лечить свои нервы — не удержалась:

— Что ты несешь, Башкирцев! — возмутилась я.

— Пытаюсь тебя успокаивать, — удивленно посмотрел он на меня.

— Если ты так успокаиваешь, то предпочту остаться угрюмой и растревоженной!

А он рассмеялся и поцеловал меня в лоб.

Я-то имела еще много чего ему сказать, но именно в этот момент надо же было подъехать старшему оперуполномоченному Марчуку, и что ему глупенькому в кабинете не сиделось — получал бы сводки с «фронтов» по телефону и прихлебывал бы чаек. Так нет, принесло его на собственную голову, видимо, еще до конца не прочухал, что такое Илья Георгиевич и чего от него можно ожидать.

Ну так щас объясним!

Башкирцев, увидев вышедшего из машины Марчука, изменился в лице, и вся дурашливость в момент испарилась с его лица, он подобрался, словно ощетинился, волчьи глаза чуть сузились и сверкнули. Я даже как-то не позавидовала товарищу капитану, положила успокаивающим жестом ладонь Башкирцеву на руку и тихо попросила: