– Нисколько!

– Значит, материал неинтересный, – вынес вердикт промоутер.

– Очень даже интересный! – моментально исправилась я. – Денег мне не нужно, я хочу, чтобы Лана сказала что-нибудь о моем детективном агентстве.

– А-а, – понимающе протянул Гриша, – тогда понятно. Так бы сразу и сказали. Хотите, чтобы она стала вашим информационным спонсором. Насколько срочно надо выдать ваш материал?

– Сегодня вечером.

– Будет трудновато. Ладно, сейчас я ей перезвоню, попытаюсь договориться о встрече. Сегодня у нее кусок программы будет в прямом эфире. Постараюсь ее уговорить…

Далее по списку предстояло связаться с Ингой Вербицкой, но ее аппарат оказался вероломно выключенным. Я остановилась на обочине и, проклиная неудобство, набрала: "PkZVkNi 935 77 77" Отправив SMS, задумалась, а вдруг Эля не попадется на наш крючок?

Как только Вербицкая окажется "звонибельна", как говорит Ирина (внучка Николая Ивановича), она получит мое сообщение и, надеюсь, чем-нибудь поможет.

Проезжая по городу, я удивлялась количеству аварий на дороге. Едва ли не у каждого более-менее сложного перекрестка люди напряженно выясняли отношения. Причем картина одна и та же – разбитые бамперы и радиаторные решетки. Может, сегодня влияние звезд располагает к таким авариям?

Выезжая на Гончарную улицу, я попала в затор и оказалась в непосредственной близости от двух пострадавших. Не удержавшись от любопытства, опустила стекло и прислушалась.

– Лицензии лишать этих… за такое надо!

– … поотрывать!

– Из-за них по всему городу такое, гиббонов не дождаться!

Выяснилось, что в повышенной аварийности повинна утренняя программа какой-то радиостанции. Там юноша и девушка должны были на спор в течение трех часов изображать страстную интимную сцену. Периодически ведущий выдавал их в эфир. Мол, Саша и Маша честно громко стонут, ахают и охают. Никакого обмана. Наслаждайтесь. Водители от эфирного шока не успевали тормозить. А такого высокого рейтинга, как в это утро, у хулиганистой радиостанции не было никогда. Как говорит одна моя знакомая: интерактивнее некуда!

Николай Иванович ожидал в условленном месте. Выгуливал Бронса на все той же полянке. У меня возникло неприятное дежавю, и рука сама собой потянулась к ушибленному Кариной носу. Он вовсе не прошел.

– Привет, Сан Саныч, – вид у помощника был подозрительно-загадочный. Это не к добру. – А я вот решил тебя попросить, будь свидетельницей при подаче заявления.

– Вы хотите подать заявление? – меня удивил не сам факт такого решения, а скорость. – Поздравляю тебя и Екатерину Львовну.

– Так ты будешь почетным свидетелем?

– А что, теперь и для подачи заявления нужны свидетели? – изумилась я.

Мелькнула мысль, что, может быть, так наше государство задумало бороться с беспорядками в брачной сфере? Какие-то злыдни подают заявление с одной девушкой, а в торжественный день являются с другой? Или Екатерина Львовна настаивает на публичности этого события?

– Нет, но я хочу, чтобы ты своими глазами убедилась в серьезности моих намерений в отношении Катеньки, – заявил помощник.

– Коля, если у тебя есть сомнения, что я недостаточно серьезно оцениваю серьезность твоих намерений, ты можешь просто показать мне квитанцию за регистрационный сбор.

– Это невозможно, – Николай Иванович заложил руки за спину.

– Почему? – оторопела я.

– Потому что квитанцию Екатерина Львовна должна будет показать своей маме, – покрывшись красными пятнами, объяснил младший детектив.

Вся моя сила воли в этот момент сконцентрировалась на сохранении серьезного лица.

– Понимаешь, я хотел пригласить Екатерину Львовну к себе в гости. Показать ей ремонт, мебель. Уверен, что, живя с прежним мужем, она ничего подобного не видела. Ты же знаешь, какой я шик у себя навел.

О, да! Представьте, как смотрится в обычной однокомнатной квартире гипсовая лепнина, декоративные полуколонны, кожаная мебель на резных ножках, двери с мозаичной расстекловкой и фотообои "Тайная вечеря" на кухонной стене. Страшно? То-то же.

– И что? Мама потребовала принести квитанцию из загса, чтобы дать согласие на этот визит?

– Сан Саныч, Римма Аркадьевна женщина очень строгих правил. Она не может позволить…

– Чтобы ее дочка осталась старой девой? – я закусила губу, чтобы не засмеяться. – Коля, предлагаю тебе провести эту встречу при свидетелях. Позови Эмилию, она точно не допустит никакой непристойности. Интерьер у тебя после этого будет называться "Развалины графского замка". Память генерала позеленеет от злости.

– Вот о чем с тобой можно разговаривать?! Бронсик, пойдем прочь от этой циничной женщины.

Возмущенный помощник двинулся к своей машине. Я села в свою, завела мотор, и тут лампочка-индикатор вспыхнула противным красным огонечком. Блин, самое время! Надо было заправиться, но умная мысль, как известно, любит опаздывать. Дорога до резиденции уфологов показалась мне самой длинной в жизни. Во-первых, Бронс, которого затолкали на заднее сиденье, был этим страшно недоволен и постоянно пытался перелезть обратно, топча передними лапами мне плечи и голову. Во-вторых, я, по всей видимости, показалась ему недостаточно чистой, и боксер настойчиво пытался меня вымыть. Как я ни увертывалась, он каждый раз ухитрялся лизнуть меня в ухо или шею. Закапал слюной мое модное пальто с шелковым переливающимся золотисто-зелено-радужным верхом, на норковой подкладке. Мехом вовнутрь, то есть.

– Убери его, – рычала я.

– Ну он же любя! – оправдывался Николай Иванович.

В этот момент мне вспомнилось, как папа утешал меня после прочтения "Отелло". Папа знал, что почитать шестилетнему ребенку на ночь… В результате я полночи рыдала: "Она ведь не виновата! Как он мог! Он ее задушил!" На что папа утешал меня, в точности как младший детектив: "Ну что ты, Сашенька! Он ведь это любя…"

Поравнявшись с домом Миши, мы уставились на закрытые ставни и объявление на воротах: "Продается".

– Может, в магазин отлучился? – предположил простодушный помощник Яретенко.

Я попыталась себя успокоить тем, что Николай Иванович плохо видит и табличку не заметил.

Мы вылезли из машины и принялись давить на кнопку звонка у калитки. Без всякой надежды, что кто-нибудь ответит.

– Ну чего ломитесь-то?! – раздался позади нас громкий женский голос. – Нету же никого!

Мы обернулись и увидели бабу в ватнике, красном платке и валенках. Слава богу! Местная жительница!

– Скажите, – проникновенно обратилась я к ней, – где здесь пасека?

– А там! – баба махнула рукавицей в сторону леса, начинавшегося непосредственно за непроходимыми сугробами. – Училище пчеловодческое…